Как разговаривать по-драконьи Крессида Коуэлл Как приручить дракона #3 Иккинг Кровожадный Карасик III, знаменитый боец на мечах и заклинатель драконов, был величайшим Героем во всей Викинговской истории. Однако мемуары Иккинга относятся к тем давним временам, когда он был еще совсем маленьким и только-только узнал, как нелегко стать Героем. В третьем томе своих мемуаров Иккинг вспоминает о том, как он попал в плен к Римлянам и вышел на гладиаторскую арену… Крессида Коуэлл КАК РАЗГОВАРИВАТЬ ПО-ДРАКОНЬИ Посвящаю эту книгу Мейзи и Клементине. Имейте в виду: В Темные Века на земле было так темно, что не сразу удавалось отличить правду от вымысла… ОБ АВТОРЕ Иккинг Кровожадный Карасик III, знаменитый боец на мечах и заклинатель драконов, был величайшим Героем во всей Викинговской истории. Однако мемуары Иккинга относятся к тем давним временам, когда он был еще совсем маленьким и только-только узнал, как нелегко стать Героем. В третьем томе своих мемуаров Иккинг вспоминает о том, как он попал в плен к Римлянам и вышел на гладиаторскую арену… О ПЕРЕВОДЧИКЕ Крессида Коуэлл обитает в Лондоне. Вместе с ней живут муж Саймон и дети — Мэйзи, Клементина и Александр. Она не только переводит мемуары Иккинга, но также пишет и иллюстрирует книги, среди которых — «Иккинг и морская болезнь», «Клейдон — прилипчивый ребенок», «Библиотека маленькой Бо Пип» и «Не делай этого, Китти Килрой!». КОГДА-ТО, ДАВНЫМ-ДАВНО… …на свете жили ДРАКОНЫ. Попробуйте их себе представить. Одни, величиной с целую гору, вперевалку ползали по днy океана. Другие, поменьше вашего мизинчика, весело прыгали в травке. Еще в те времена на свете жили ГЕРОИ-ВИКИНГИ. В этом Достославном племени мужчины были Мужчинами, а женщины — тоже почти что Мужчинами, и даже у некоторых младенцев на груди росли волосы. А теперь вообразите себя маленьким мальчиком по имени Иккинг Кровожадный Карасик III. Вам еще нет двенадцати, и у вас никак не получается стать Героем, каким вас хочет видеть отец. Этот мальчик и есть я. Но этот мальчик так далек от меня теперешнего, что я рассказываю эту историю словно бы и не о себе, а о ком-то совсем другом. Итак, представьте ceбe, что этот мальчик, этот будущий Герой, и есть ВЫ. Вы небольшого роста, у вас рыжие волосы. Вы, сами тою не зная, стоите на пороге самого захватывающего приключения в вашей жизни… Когда вы станете древним старцем вроде меня, вы назовете это приключение «Своим Первым Знакомством с Римской Империей» — и даже сквозь вековую даль эти воспоминания заставят вас содрогаться от ужаса. И ваши дряхлые старческие руки покроются мурашками… 1. УРОК АБОРДАЖА В ОТКРЫТОМ МОРЕ В один прекрасный туманный день, в одной холодной-прехолодной стране много-премного лет назад по Морю под названием Ванна Óдина пробирались семь маленьких Викинговских лодчонок. Туман окутывал и Миролюбивую Страну, лежащую к северу, и остров Олух, лежащий к западу, и вообще окутывал так много, что казалось, будто лодчонки навсегда покинули Землю и теперь плывут среди облаков, высоко-превысоко в небе. В первой лодчонке, прозываемой «Толстый боров», восседал Брехун Крикливый — косматый идиот шести с половиной футов ростом в малюсеньких мохнатых шортиках. Мускулы у него на ногах были словно мячи для бей-бола, а борода топорщилась во все стороны будто ежик, в которого ударила молния. Брехун был главным наставником молодежи по Программе Подготовки Пиратов на острове Олух, а это плавание сквозь туман представляло собой Урок Абордажа в Открытом Море. В шести лодчонках помельче, послушно следовавших за «Толстым боровом», сидели по двое мальчишек, и были они учениками Брехуна, подрастающим поколением Племени Лохматых Хулиганов. — СЛУШАЙТЕ СЮДА, ЖАЛКИЕ СГУСТКИ ДЕВЧАЧЬИХ СОПЛЕЙ! — громогласно возопил Брехун, стараясь, чтобы его было слышно как минимум на несколько миль вокруг. — СЕГОДНЯ МЫ БУДЕМ ОТРАБАТЫВАТЬ ПРИЕМЫ АБОРДАЖА НА ПРИМЕРЕ САМОЙ ЛЕГКОЙ МИШЕНИ — МИРОЛЮБИВОЙ РЫБАЦКОЙ ЛАДЬИ. КТО НАЗОВЕТ МНЕ ПЕРВОЕ ПРАВИЛО ЗАСАДЫ? — ЗАХВАТИТЬ ВРАГА ВРАСПЛОХ, СЭР! — мгновенно отозвался Сопляк Мордоворот, рослый, до тошноты самодовольный парень с широченными ноздрями и неприятно пробивающимися усиками. — Отлично, Сопляк, — пророкотал Брехун и продолжил на прежних оборотах: — В ТАКОМ ГУСТОМ ТУМАНЕ ВРАЖЕСКИЙ КОРАБЛЬ НЕ ЗАМЕТИТ НАШЕГО ПРИБЛИЖЕНИЯ! «Зато он нас прекрасно услышит, — грустно подумал Иккинг Кровожадный Карасик III, Надежда и Опора и Наследный Принц Племени Лохматых Хулиганов, вглядываясь в туман. — Разве что нам очень повезет и мы наткнемся на совершенно глухих рыбаков из Миролюбивой Страны…» Как это ни удивительно, Иккинг Кровожадный Карасик III и будет героем нашего Правдивого Повествования. Я говорю «удивительно», потому что при взгляде на Иккинга первым делом замечаешь, что он самый что ни на есть обыкновенный мальчишка. Ростом невелик, слегка веснушчат, лицо совершенно неприметное — в толпе мимо такого пройдешь и не заметишь. Его дракон Беззубик, в эту минуту мирно посапывающий у Иккинга за пазухой, тоже был самым что ни на есть обыкновенным Обыкновенным Коричным драконом. Пожалуй, единственной примечательной чертой Беззубика являлся его примечательно малый рост. Иначе говоря, он был в добрую половину мельче, чем драконы прочих мальчишек. А тут, как вы сами понимаете, особо гордиться нечем. Вопли Брехуна разбудили маленького дракончика. Он высунул нос из-за хозяйской пазухи. — Ч-ч-что стряс-с-слось? — недовольно спросил он по-драконьи[1 - Драконий язык — это язык драконов. Только Иккинг умел понимать это диковинное наречие.]. — Дa так, ничего особенного, — шепнул в ответ Иккинц почесывая Беззубика между рожками (дракончику это очень нравилось). — Просто Брехун разорался, Сопляк выпендривается, а мы все плывем невесть куда в тумане и холоде, вместо того чтобы сидеть у теплого очага… Так что можешь спать дальше, если хочешь.Беззубик закашлялся. — Ч-ч-чокнутые вы все, в-в-викинги, — проворчал он. — Р-р-разбуди Б-б-беззубика, когда б-б-будет пора о-о-обедать… — И он снова юркнул в уютную теплую ямку у Иккинга под мышкой. В лодчонке рядом с Иккингом сидел его лучший друг Рыбьеног. Он был еще худее Иккинга и походил на кузнечика, одновременно страдающею астмой и косоглазием. Рыбьеног поднял руку. — Хорошо, сэр допустим, в тумане они не увидят нашего приближения, — робко предположил он, — Но тогда каким образом мы увидим их? — Да проще пареной репы, болван ты планктоноголовый, — прогудел Брехун, весьма довольный собой. — За Миролюбивыми Рыбацкими Ладьями всегда следуют стаи Малых Черноспинных Моредраконов — надеются поживиться рыбешкой. Вам просто надо идти на плеск их плавников, и вы найдете себе ладью. Тогда просто берете ее на абордаж, и все дела. Только не забудьте про Хулиганский Боевой Клич. А ну-ка, повторяйте за мной: ИЙАААААААААААААААА! — завопил Брехун Крикливый. — ИЙАААААААААААААААА! — завопили десятеро мальчишек, увлеченно размахивал мечами. — Ийа, — повторили Иккинг и Рыбьеног без особого энтузиазма. — Миролюбивцы боятся нас, Хулиганов. Почему — Óдин их знает… Итак, парни, в доказательство того, что вы выполнили упражнение, вы должны стащить и принести мне шлем Миролюбивца. ЭТО ПРОЩЕ, ЧЕМ ОТОБРАТЬ У МЛАДЕНЦА СОСКУ! — взревел Брехун Крикливый. — Да, чуть не забыл, голова садовая, — продолжил он беззаботно. — Помните: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВЫХОДИТЕ ИЗ ЭТОЙ БУХТЫ. ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО, потому что к югу отсюда проходит теплое Летнее Течение, а в Летнем Течении сами знаете кто водится… — Акулогады, — испуганно пробормотал Рыбьеног. — Правильно, Рыбьеног, Акулогады, — прогудел Брехун. — Думаю, Иккинг, наш специалист по естественной истории, сможет нам о них рассказать… — Конечно, сэр, — отозвался Иккинг, радуясь, что его спросили по любимой теме — о драконах, и раскрыл потрепанную тетрадку, вдоль и поперек исписанную корявым почерком. Тетрадка называлась «Как разговаривать по-драконьи»; в нее Иккинг записывал всё, что ему удавалось узнать о драконьем языке, а также о характере и привычках этих тварей. — Гм, — начал Иккинг, с трудом разбирая собственный почерк. — Акулогады — это драконы, внешне похожие на акул. Взрослые особи вырастают до шести метров в длину, у них по пять рядов зубов и… — КОРОЧЕ! — рявкнул Брехун Крикливый. — Они очень кровожадны и не только подбирают объедки, падающие с кораблей, но частенько забираются на сам корабль и охотятся на людей прямо на палубе… По суше они передвигаются быстрее человека… Я бы сказал, сэр, что если у нас есть хоть малейший шанс столкнуться с Акулогадами, нам следует как можно скорее покинуть эти воды… — Клянусь Тором, малыш, — ухмыльнулся Брехун Крикливый. — С таким отношением к делу ты бы лучше не выходил из дому. Я учу вас быть Пиратами, а не слабаками. — А если мы заблудимся, сэр? — робко поинтересовался Рыбьеног. — ЗАБЛУДИТЕСЬ?! — фыркнул Брехун. — Как это — ЗАБЛУДИТЕСЬ?! Пираты не ЗАБЛУЖДАЮТСЯ! — Честно говоря, сэр, — осклабился Сопляк Мордоворот, — я вообще не понимаю, почему вы до сих пор не выгнали из Племени этого Иккинга Никчемного и его рыбьеногого приятеля. Они нас только позорят… Иккинг и Рыбьеног подавленно переглянулись. — Вы только посмотрите на их шлюпку, сэр, — не унимался Сопляк. — Мы Викинги, сэр, величайшие кораблестроители Древнего Мира. А эта лоханка выставляет нас на посмешище. — Утри сопли, Сопляк, — решительно возразил Иккинг. — Наша лодка ходит гораздо быстрее, чем ты думаешь. Внешний вид, знаешь ли, обманчив… И тем не менее (как это ни прискорбно), Сопляк Мордоворот был прав. «Решительный пингвин» был не гордой ладьей, а разбитым корытом. Иккинг и Рыбьеног построили эту шлюпку на Уроках Кораблестроения, а в плотницком деле они были не сильны. В конструкции что-то не заладилось, и лодка получилась не длинной и узкой, как положено быть Настоящему Викинговскому Кораблю, а широкой и почти круглой. Мачта была слишком длинной и всё время кособочилась на сторону, так что при сильном ветре посудинка принималась выписывать круги. А еще она протекала. Каждые полчаса горе-мореплавателям приходилось вычерпывать скопившуюся воду шлемом Иккинга (потому что шлем Рыбьенога тоже протекал). Брехун Крикливый с сомнением оглядел «Решительного пингвина». — Гм-м, — протянул он. — Ты, Сопляк, пожалуй, прав. ИТАК! — бодро провозгласил он. — Как только я протрублю в трубу, упражнение начинается. И поднес к губам витиеватый рог. — Ох, тысяча дохлых медуз, — простонал Рыбьеног. — Как же мне НАДОЕЛА эта Программа Подготовки Пиратов! Мы заблудимся… утонем… и нас сожрут Акулогады… — ТРУМ-ТУ-РУ-РУМ! — зарокотал рог. 2. АКУЛОГАДЫ Как только утих трубный глас рога, туман рассеялся, и на несколько мгновений взорам юных Викингов открылась вся бухта. По правую руку, на фоне сероватых очертаний Миролюбивой Страны, вырисовывались силуэты четырех или пяти рыбачьих лодок Миролюбивцев, действительно окруженных ордами галдящих Черноспинных Моредраконов. — Вперед! — вскричали Остронож и Крепкий Орешек Младший, торопливо разворачивая свою шлюпку по имени «Ворон». — Не бойся, Рыбьеног, всё под контролем! — воскликнул Иккинг. — Я знаю, куда надо плыть! — И дернул руль «Решительного пингвина» так резко, что Рыбьеног не удержался на ногах и шлепнулся в лужу на дне лодки. Ветер наполнил паруса, и «Решительный пингвин» бодро заскользил вслед за удаляющимися Викинговскими лодчонками. Однако Иккинг впопыхах не заметил, что им наперерез на всех парах несется «Перепелятник», шлюпка Сопляка. «Перепелятник» был стройным, злым и кровожадным, совсем как его хозяин. Изящно выструганные борта острым углом сходились у носа, и лодка рассекала воду с той же легкостью, как топор — мягкого моллюска. На руле сидел Песьедух Тугодум, закадычный друг Сопляка, — громадный волосатый детина с золотым кольцом в носу. Он зашелся в хохоте, и из носа его вылетела длинная зеленая сопля. — Взять их, Огневица, — прошипел Сопляк Мордоворот, и его дракониха, сверкающая кроваво-красная тварь из породы Кошмарных Чудовищ, соскочила с хозяйского плеча и со злобным клекотом спикировала на Иккинга. Огневица когтями зацепила Иккинговский шлем так, что тот надвинулся последнему на глаза. Иккинг, застигнутый врасплох, выпустил руль, и в тот же миг «Перепелятник» врезался в левый борт «Решительного пингвина», оставив в нём глубокую вмятину. — Ох, прости, Иккинг! — осклабился Сопляк Мордоворот, в то время как «Перепелятник», целый и невредимый, гордо устремился дальше. — Мы не заметили твою жалкую лоханку! — Гы-гы-гы, — покатывался Песьедух Тугодум. От удара «Решительный пингвин» привычно завертелся на месте. Вертелся он долго и ошалело, как растерянный морской еж. Наконец Иккингу удалось справиться с рулем, «Решительный пингвин» завершил последний виток, и Рыбьеног, постанывая, поднялся со дна лодки. К этому времени на море опять опустился туман, еще гуще прежнего. После всех лодочных выкрутасов Иккинг понятия не имел, в какую сторону направляться. А поскольку издевательский смех Песьедуха вскоре стих вдали, плавание продолжалось в зловещем безмолвии. — Где остальные? — поинтересовался Рыбьеног. — Тс-с, — шикнул на него Иккинг. — Я прислушиваюсь. Десять долгих минут мальчики хранили молчание, однако безжизненную тишину нарушали лишь плеск волн о борта лодки да шелест ветра в парусе. Теперь они неслись по воде с вполне приличной скоростью, но вот куда? Иккинг и Рыбьеног изо всех сил вглядывались в туман, вслушивались в тишину, но ничего не видели и не слышали. Совсем ничего. Быть может, воображение принялось играть с Иккингом злые шутки, но только ему вдруг померещилось, что воздух стал чуть-чуть, самую капельку теплее. Он сунул палец в воду — она тоже казалась уже не такой ледяной, как прежде. В голову тут же полезли мысли о Летнем Течении, об Акулогадах, и по спине побежали мурашки, и сероватый туман поплыл перед глазами, складываясь в зловещие силуэты драконьих плавников… — Разреши полюбопытствовать, — очень небрежным тоном заговорил Рыбьеног, — каким образом нападают Акулогады? — Трудно сказать, — задумчиво ответил Иккинг и снова повернул, надеясь все-таки вернуться в бухту. — По идее, им положено нападать, только если ты ранен. Даже если ты не в воде, они чуют запах крови и звереют. А так как у них есть не только плавники, но и лапы, они могут залезть на борт корабля. За это их прозвали «пиратскими драконами». Они могут провести на воздухе минут десять, не больше, но за это время успевают схватить тебя и утянуть в воду. — Великолепно! — проворчал Рыбьеног, торопливо осматривая себя сверху донизу — нет ли где-нибудь случайных ссадин. — Как ты думаешь, экзема считается или нужны настоящие раны? — Точно не знаю, — признался Иккинг. — Я никогда не встречался с Акулогадами… — Час от часу не легче, — простонал Рыбьеног. — В такие минуты я особенно радуюсь что родился Викингом, а не Римлянином. — (Римляне были заклятыми врагами Викингов. Эти наглецы возмечтали завладеть всем миром, и, признаться, это им почти удалось.) — Только подумай, как скучно быть Римлянином. Нежиться в теплой ванне, целый день разгуливать в тоге… Куда веселее дышать свежим воздухом и наслаждаться обществом кровожадных хищников с тысячью клыков… — Тс-с, — перебил его Иккинг, в девятый раз меняя направление. — Может, я хоть что-нибудь услышу… Но вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина, вот только волна, захлестнувшая Иккингову лодыжку, была определенно теплой. — Е-е-есть х-х-хочу,— пропищал тоненький голосок, и мальчишки от неожиданности подскочили как ужаленные. Из-за шиворота Иккинговой рубашки высунулся крошечный зелененький носик. Беззубик, маленький непослушный дракончик, сонно вскарабкался по хозяйской шее и расположился на верхушке шлема, где привык устраивать себе насест. Там он расправил крылышки, ловко выловил надоедливую блоху и душераздирающе зевнул, продемонстрировав ярко-розовый язычок и беззубые десны, за которые и получил свое имя. Хоть Беззубик и был Обычным Коричным, то есть принадлежал к самому что ни есть заурядному драконьему племени, он был очарователен. Изумрудно-зеленая шкурка на брюшке переливалась перламутром, как у сардинки, и была присыпана изящными коричневатыми веснушками. Из-под несусветно длинных ресниц невинно взирали громадные, зеленые как свежая весенняя травка, глазищи. Однако внешность, как известно, бывает обманчива, ибо драконы — самые эгоистичные существа на всём белом свете, и Беззубика можно было назвать акулой в тюленьей шкуре. — Беззубик, ты не хотел бы нам помочь? — поинтересовался Иккинг. — Это ОЧЕНЬ ВАЖНО. Нам надо вернуться в бухту. Нам кажется, мы нечаянно попали в Летнее Течение, и нам очень не хотелось бы повстречаться с АГУЛОГАДАМИ. А тебе? — Иккинг нервно хихикнул. — Так что будь добр, взлети повыше и поищи другие лодки, чтобы мы смогли взять верный курс. — П-п-попроси Страхкорову. Б-б-беззубик х-х-хочет есть, — капризно отозвался дракончик. Он явно поднялся не с той ноги. Иккинг возвел глаза к небу и принялся терпеливо объяснять Беззубику, что Страхкорова уснула и разбудить ее нет никакой возможности. Страхкоровой звали дракониху Рыбьенога. Она была довольно милой скотинкой, но почти все время спала. Вот и сейчас она, вытянувшись во весь рост, лежала под скамейкой. Рыбьеног заботливо подложил ей куртку под голову, чтобы дракониха не захлебнулась в постепенно углубляющейся луже. — Б-б-беззубик не сдвинется с м-м-места, — возмущенно заявил зеленый дракончик. — Н-н-не покормишь — н-н-не полечу. Б-б-беззубик объявляет забас-с-стовку! Иккинг р-р-раскомандовался! Сд-д-делай то! Сд-д-делай сё! Б-б-беззубик дракон, а не р-р-раб. Б-б-бедный Б-б-беззубик только и делает, что р-р-работает. — Беззубик, ты с самого завтрака спишь без просыпу! — возразил Иккинг. — Никогда в жизни не слышал такой чепухи! Ты же знаешь, я с тебя пылинки сдуваю, целыми днями кормлю, рассказываю анекдоты, таскаю на руках… — У Б-б-беззубика к-к-крылышки слабые, — пожаловался Беззубик. — Прошлой ночью ты будил меня ЧЕТЫРЕ РАЗА… — Б-б-беззубику приснился п-п-плохой сон. — Дракончик еще шире распахнул зеленые глазищи. — Б-б-большие с-с-страшные дядьки с ОГРОМНЫМИ ЗУБИЩАМИ гонялись за б-б-бедным Б-б-беззубиком по всей к-к-кровати, хотели поймать б-б-бедного Б-б-беззубика, потому что он такой х-х-хopoший… — Дa ты просто УСТРИЦ захотел! — возопил Иккинг. — Устриц! В три часа ночи! — Устрицы п-п-помогают от к-к-кошмаров, — возразил Беззубик. У Иккнига лопнуло терпение: — Не говори глупостей! Ты взгромоздился на папину кровать и сказал, что закричишь ему в ухо, если я их тебе не принесу! И я встал, оделся и потащился к Устричным Садкам в Хулиганской Гавани, а когда вернулся, ты их есть не стал, потому что они, видите ли, были не того цвета! — На них были ч-ч-черные п-п-пятнышки, — оскорбленно заявил Беззубик. — Б-б-беззубик не любит ч-ч-черные п-п-пятнышки, они б-б-бяка… — Не капризничай, как младенец, — рявкнул Иккинг. — Это были не пятнышки, а всего лишь обрывки водорослей, а когда я их все счистил, ты ВСЁ РАВНО есть не стал! — Извините, что перебиваю, — нервно проговорил Рыбьеног, — но мне кажется, что во-о-он там мелькнул плавник Акулогада… Но Беззубик и Иккинг были слишком поглощены ссорой. Они стояли нос к носу, испепеляя друг друга яростными взглядами. Беззубик раздулся вдвое толще своего обычного размера и окрасился в неприятный красновато-горчичный цвет. Иккинг же совсем позабыл, что нельзя долго смотреть драконам в глаза, потому что драконий взгляд, как известно, обладает гипнотической силой. У него начала кружиться голова, но от злости он не обращал на это внимания. На этот раз дракончик зашел слишком далеко. Иккинг решил: С НЕГО ХВАТИТ! Он будет стоять на своем до последнего. — Я СТОЛЬКО для тебя делаю, — возмущался он, — а стоит мне попросить ТЕБЯ о самой малости, например поймать сардинку на уроке Тренировки Драконов или поискать Акулогадов, чтобы нас не разорвали на кусочки, что я получаю в ответ?! Ты ОБЪЯВЛЯЕШЬ ЗАБАСТОВКУ. Нет, С МЕНЯ ХВАТИТ! Я буду стоять на своем до последнего! Объявляй сколько хочешь свои забастовки, МНЕ ВСЕ РАВНО! — Ладно же, — прошипел Беззубик. — Б-б-беззубик будет б-б-бастовать! С величайшим достоинством Беззубик вспорхнул с Иккингова шлема, вознесся на верхушку мачты и уселся там, сердито бормоча себе под нос: — Б-б-беззубик капризничает, как младенец, д-д-да? Ха! Мы еще п-п-посмотрим, нахал самодовольный! П-п-поглядим, д-д-долго ли ты прод-д-держишься без п-п-помощи этого м-м-младенца! — Чего это он? — спросил Рыбьеног. Он не говорил по-драконьи и потому не понимал, что происходит. — Высматривает наши лодки, чтобы вернуться в бухту? — Гм, не совсем, — неохотно признался Иккинг. У него до сих пор кружилась голова после переглядок с Беззубиком, — Мы поссорились, и он объявил забастовку. Я по горло сыт этим драконом! Он слишком далеко зашел… Я решил положить этому конец… — Да успокойся ты, ради Тора! — взмолился Рыбьеног. — Сейчас не до этого, СМОТРИ! Взгляд Иккинга наконец сфокусировался. Он посмотрел. Вокруг, застилая обзора клубился туман, но на какой-то миг Иккингу почудилось, будто он различает черный плавник с зазубренным краем, отличающий Акулогадов от их более безобидных родственниц — обыкновенных акул… — Знаешь, Рыбьеног, вряд ли это Акулогад, — неуверенно проговорил Иккинг. — Я думаю, это нам просто мерещится в тумане… Но Рыбьеног не собирался рисковать. Он встряхнул Страхкорову, однако сонная дракониха лишь перевернулась на другой бок. — Нам нужен Беззубик! — запаниковал Рыбьеног, — Сделай же что-нибудь, ради Тора! Попроси прощения! Пообещай ему на обед что-нибудь ОЧЕНЬ вкусное! — Наверное, ты прав, — согласился Иккинг. — Ладно, Беззубик, — позвал он. Сквозь туман он едва различал дракончика, гордо покачивавшегося на верхушке мачты. — Я прошу прошения. Ты нам нужен. Если спустишься и поможешь нам, я буду три недели отдавать тебе весь свой ужин! — Ш-ш-шестьдесят секунд, — удовлетворенно прошептал Беззубик, — Ш-ш-шестьдесят секунд, и Б-б-беззубик опять им н-н-нужен. — Н-н-не желаю н-н-ничего слушать! — крикнул он, разглядывая свои коготки. — З-з-зачем Иккингу помощь МЛАДЕНЦА… — Если честно, я думаю, нам ничего не грозит, — сказал Иккинг, покосившись на море, — Я ничего не вижу, а эти Акулогады нападают, только если чуют открытую рану… Но Рыбьеног не обратил на слова Иккинга ни малейшего внимания. Он завопил, глядя на мачту — Беззу-у-уби-и-ик! — Б-б-беззубик н-н-не слушает! Б-б-беззубик н-н-не ж-же-желает ничего слушать! — Беззубик заткнул уши крылышками. Рыбьеног зажмурился в надежде, что всё это ему примерещилось, а когда снова открыл глаза… — Слушайте! — зашептал он с явным облегчением. — Слышите? Это моредраконы! Иккинг затаил дыхание. И впрямь, откуда-то издалека доносились пронзительные драконьи вопли. — Миролюбивая Рыбацкая Ладья, — радостно возвестил Рыбьеног. — Надо же, как вовремя! Нам сегодня везет! — С этими словами он выхватил у Иккинга руль и резко повернул «Решительного пингвина» в ту сторону, откуда доносился шум. — Скорее же, СКОРЕЕ, — поторапливал Рыбьеног «Решительного пингвина», глядя, как ветер лениво наполняет парус и гонит лодку вперед. — Только, пожалуйста, больше не крутись! К радости Рыбьенога, крики драконов становились всё громче и громче. Наконец из тумана выплыл сероватый силуэт громадного корабля. Этот корабль был крупнее, HAМНОГО крупнее, чем предполагал Иккинг. Неужели Миролюбивцы оснащают свои рыбачьи ладьи тремя рядами весел?! И крики драконов звучали как-то необычно. — Эти драконы не голодны, они злятся, — задумчиво проговорил Иккинг. — А какая нам разница? — пожал плечами Рыбьеног и, схватив абордажный крюк, привязанный веревкой к носу «Решительного пингвина», бросил его — крюк со свистом прорезал воздух и намертво зацепился за борт громадного корабля. Рыбьеног был неважным спортсменом. Он бессчетное число раз пытался проделать этот трюк на Уроках Абордажа в Открытом Море, но, если честно, никогда не добивался успеха. Несколько раз он даже чуть было не вываливался за борт. Это лишний раз доказывает древнюю мысль: просто удивительно, какие чудеса способен творить человек, если ему грозит смертельная опасность. — Рыбьеног, погоди! — попытался остановить его Иккинг. — Давай рассуждать здраво! Мы же не видели ни одного Акулогада, верно? А эти драконы кричат какие-то ужасные вещи… Но Рыбьеног не желал ничего слушать; — Ты что, забыл? Мы должны взять на абордаж Миролюбивую Рыбачью Ладью! — огрызнулся он. — Помнишь Уроки Абордажа в Открытом Море? Помнишь Брехуна? К твоему сведению, это такой здоровенный мужик, у него еще изо рта воняет и мускулы как беи-больные мячи. Так вот, если мы вернемся без Миролюбивого шлема, он нас УБЬЕТ. И не время сейчас раздумывать о том, что это было — кровожадный Акулогад или просто обман зрения. Я не собиралось торчать здесь и рассуждать… И Рыбьеног шустро полез по веревке. Повторим: в обычное время Рыбьеног совершенно не умел лазить по веревкам. Но сегодня он взобрался на борт проворнее, чем Короткокрылая Змеебелка на дерево. Иккинг испуганно подпрыгивал на месте, слушая злобные крики разъяренных драконов, доносящиеся с громадного корабля у него над головой. Но нельзя же отпускать Рыбьенога одного! Вознеся короткую молитву Óдину, Иккинг ухватился за веревку и полез вслед за приятелем. — А вот и мы… — пропыхтел Рыбьеног, добравшись до верхнего конца веревки и собираясь перелезть через борт. Дрожащей рукой он вытащил меч. — Не забывай, они всего лишь рыбаки и до смерти боятся Хулиганов, то есть нас, — напомнил он самому себе. — Что там Брехун велел говорить, когда мы окажемся наверху? А, вспомнил, надо издать Хулиганский Боевой Клич — ИЙААAAAAА! — Погоди! — прошипел Иккинг, торопливо карабкаясь следом. — Не делай глупостей! Но было уже поздно. Иккинг добрался до верха в тот самый момент; когда Рыбьеног с криком: «И-Й-А-А-А-А-А-А-А-А!» перевалился через борт, приземлился на палубу, и, вскочив на ноги, самым грозным и варварским жестом взметнул над головой меч. Еще бы, ведь он ожидал, что ему будут противостоять два-три перепуганных Миролюбивых рыбака. Однако вместо Миролюбивых рыбаков к нему развернулись триста пятьдесят лучших солдат Римской Империи в тяжелых доспехах и с самым современным оружием в руках. — Ох, боже ж ты мой… — прошептал Иккинг, всё еще покачиваясь на веревке и заглядывая через борт. — Вот тебе, бабушка, и счастливый день… 3. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ — Ой-ой-ой, — сказал Рыбьеног. Потому что это была никакая не Миролюбивая Рыбацкая Ладья. Скорее совсем наоборот — их занесло на Внушительную Римскую Трирему, семидесяти футов от носа до кормы. Паруса триремы сияли ослепительной белизной, а высоко в небе гордо реял имперский флаг, украшенный разгневанным орлом. На палубе же выстроился целый легион Римских солдат, и все они, как по команде, повернули головы и впились в Рыбьенога суровыми взглядами, Около мачты стояла громадная клетка. В ней сидело несметное количество драконов. Гады Ползучие, Летучие Аллигаторы, Большие Пятнистые Тупицы, Желтые Вампиры, Простые Садовые — крылатые рептилии всех видов и мастей, какие только существуют на свете, ощетинившись когтями, клыками и крыльями, сплелись в единый клубок. Их с нетерпением ждали в ресторанах и сапожных мастерских гордого Рима. — Пресвятой Тор… — прошептал Иккинг — Римские охотники за драконами! Глазам своим не верю… — Ой, — нервно улыбнувшись, Рыбьеног попятился к борту — Извините, ошибочка вышла. Понимаете, нам надо было не на этот корабль… — Он попытался беззаботно рассмеяться. — Простите, что побеспокоил, не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами… Солдат стоявший ближе всех, могучий центурион шести футов и пяти дюймов ростом, с ногами как стволы деревьев, вытащил меч. — Куда это ты собрался? — спросил он Рыбьенога на латыни[2 - Латынь — это язык, на котором говорили Древние Римляне. Почти никто из Викингов не понимал этого языка, но Иккинга втайне научил ему дедушка, Старый Сморчок. «Глядишъ, когда-нибудь и пригодится», — говаривал он и, как всегда, оказался прав.] и протянул громадную ручищу, от которой Рыбьеног довольно ловко увернулся. — ДЕРЖИ ЕГО! — завопил рослый центурион, и к Рыбьеногу бросились еще шестеро или семеро солдат. Будь Иккинг традиционным Героем-Хулиганом, он бы вытащил свой меч, Дерзновенный, и очертя голову кинулся на помощь другу, во всё горло вопя Хулиганский Боевой Клич. Но если бы Иккинг был традиционным Героем-Хулиганом, он бы уже несколько книг назад был бы мертв как треска. Как весьма благородная треска, храбрая и овеянная славой треска, но, тем не менее и увы, совершенно дохлая. Вместо этого Иккинг перебрался через борт триремы крадучись, едва слышно, будто призрак, и притаился за двумя большими бочками оливкового масла, стоявшими возле огромной палатки. А Рыбьеног тем временем удирал от Римских солдат. Впрочем, погоня была недолгой. Рыбьеног увертывался как мог, но в конце концов уткнулся прямо в живот великану-центуриону. Тот поднял его за шиворот, как котенка; Рыбьеног брыкался и дрыгал ногами, будто перевернутый на спину жук. — Глядите-ка, кого мы поймали, — проревел центурион. — На нас напал Страшный Маленький Викинг!— Ха-ха-ха! — Остальные триста сорок девять Римских солдат сочли это замечание ужасно смешным. — Это недоразумение, — вопил Рыбьеног, почесываясь — от волнения у него разыгралась экзема. — Пустите меня! — Отведем-ка тебя к Шефу, маленький варвар, — сказал центурион и потащил Рыбьенога к палатке, за которой прятался Иккинг. Иккинг выглянул из-за бочек, осторожно отодвинул край полога и заглянул внутрь. Рыбьеног, красный как рак, дрожащий и почесывающийся, висел перед двумя роскошно одетыми Римлянами. Те развалились на диванах не более чем в метре от Иккингова носа. Один из них был очень, ОЧЕНЬ толстым. Таким толстым, что некоторые части его необъятного живота свешивались с дивана, так что их поддерживал сидящий на полу раб. Второй же был тощим и носил шикарный шлем с большим пером и забралом, прикрывавшим глаза. Толстый Римлянин лакомился микродраконами в меду. Полное блюдо этого дивного лакомства стояло перед ним на низеньком столике. Микродраконы — это такая крошечная разновидность драконов, они кишат повсюду, как насекомые. Величиной они примерно с саранчу. Несчастные зверушки были еще живы и корчились на тарелке, но никак не могли вырваться — густой тягучий мед склеил им крылышки. До Иккинга доносились их жалобные крики. Толстые пальцы хватали малышей и запихивали в ненасытную глотку. Понять Толстого было трудно, потому что говорил он с набитым ртом. — Клянусь Юпитером, префект, — протянул Толстый между двумя изрядными порциями микродраконов. — Говорят, на нас напал Страшный Маленький Викинг… — Воистину так, консул, — отозвался Тощий Префект. — Я его узнал. Он из одного местного племени, о котором я вам рассказывал, Боюсь, это племя может помешать нашему ДЬЯВОЛЬСКИ ХИТРОУМНОМУ ПЛАНУ. — Кстати, напомните мне, в чём заключается наш Дьявольски Хитроумный План, — попросил Толстый Консул. — Во-первых, сначала мы ловко маскируемся под Лохматых Хулиганов и похищаем Наследную Принцессу Боевитых Бой-баб. — Замечательно, — одобрил Толстый Консул. — Во-вторыx, — Toщий Префект принялся загибать пальцы, — мы ловко маскируемся под Боевитых Бой-баб и похищаем Наследного Принца Лохматых Хулиганов… — Вы гений, — булькнул Толстый Консул. — В-третьих, Бой-бабы и Лохматые Хулиганы затевают войну, а пока они дерутся, мы под шумок КРАДЕМ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО ДРАКОНОВ НА ВНУТРЕННИХ ОСТРОВАХ! — Браво! — вскричал Толстый Консул. Иккинг охотно посидел бы тут еще, послушал бы об этом Дьявольски Хитроумном Плане, но его ждало одно важное дело. Надо было спасти Рыбьенога и подобру-поздорову убраться с Римской Триремы. Хотя повседневная жизнь Викинга была немалым испытанием для Кровожадного Карасика III, в трудную минуту он всегда оказывался на высоте. А эта минута была еще какой трудной! Иккинг быстро прикинул расклад сил. С одной стороны: триста пятьдесят лучших солдат Римской Империи, вооруженных дротиками, мечами, копьями, стрелами, саперными лопатками и т. д. и т. п. С другой стороны: два жалких Викинга с двумя маленькими драконами, один из которых впал в кому, а другой объявил забастовку. Да, положение было не из легких… Тут взгляд Иккинга упал на крошечного Электрошокера, деловито карабкающегося по занавеске. Иккинг обернулся и посмотрел на клетку с драконами. Все эти разговоры об отвлечении внимания вдохновили его на Блестящую Идею. Надо с помощью Электрошокера отвлечь внимание Римлян, а самому прокрасться по палубе и открыть клетку с драконами. Драконы выскочат и кинутся на всех, кто попадется им на пути, а он, Иккинг, воспользовавшись суматохой, спасет Рыбьенога. Иккинг достал носовой платок, обернул руку и очень осторожно схватил Электрошокера за хвост. Как и следует из названия, Электрошокер, если схватить его не за то место, ощутимо встряхивает хватающего электрическим током. Самая подходящая рукоять — это хвост, потому что он сделан из рогового материала, плохо проводящего электричество. А все остальные части тела наносят жестокие электрические удары. Иккинг опустился на четвереньки и тихонечко отодвинул полог шатра. Тощий Префект и Толстый Консул были погружены в беседу. Толстый Консул уже почти доел микродраконов в меду. На тарелке остался последний микродракончик, и он изо всех сил пытался спастись. Никто на него не смотрел: патриции были поглощены разговором. Иккинг ужом заполз в шатер, схватил микродракона и сунул его в карман. Ладно, хоть одного бедолагу удастся спасти… На место спасенного микродракона он положил Электрошокера — тот был примерно такого же размера. Затем Иккинг выскользнул из палатки и пополз к клетке с драконами. Не прерывая оживленной беседы, Толстый Консул протянул жирную руку за очередной порцией микродраконов. Лоснящиеся пальцы поскребли в меду… и сомкнулись на брюшке Электрошокера. Двухсотпятидесятикилограммовая туша Толстого Консула воспарила в воздух примерно на один метр. Волосы Толстого Консула встали дыбом, как иголки у морского ежа, из ушей полетели искры, и все его изобильные телеса озарились приятным голубоватым сиянием, затряслись, заколыхались, заходили ходуном, будто гигантская куча смородинового желе, в которую внезапно ударила молния. Через несколько секунд он рухнул обратно, однако необъятный его живот, больше не поддерживаемый обратившейся в пепел тогой, колыхался еще минут десять. Пока Римские солдаты завороженно наблюдали, как Толстый Консул изображает северное сияние, Иккинг Кровожадный Карасик III тихонько отодвинул деревянный засов на клетке с драконами. Яростной, вопящей, пламенеющей волной, ощетинившейся крыльями и клювами, клыками и когтями, драконы хлынули на свободу и набросились на Римлян. На борту Римской Триремы воцарилось смятение. Драконы крушили всё на своем пути и огненным своим дыханием поджигали паруса. Тощий Префект вскочил на спинку дивана, чтобы лучше видеть. — Иккинг! — воскликнул он, — Так я и думал! Это дело рук Иккинга Кровожадного Карасика III, или я не префект, а речной рак! Погоди же, я вытащу тебя из укрытия, красавчик мой, вот увидишь, вытащу… ЦЕНТУРИОН! Последняя команда относилась к Римскому солдату, который до сих пор держал Рыбьенога за шиворот. — Приготовься казнить пленника! Центурион послушно выхватил меч. — ИК-КИИИИИИИИИНГ! — не помня себя от ужаса, завопил Рыбьеног. Казнь друга не входила в планы Иккинга. — БЕЗ-ЗУУУУУУУУУУУБИИИИИК! — завопил Иккинг. 4. БЕЗЗУБИК СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ Последние десять минут Беззубик провел на верхушке мачты, что-то бормоча себе под нос. Поначалу он был так переполнен жалостью к себе, что даже не удосуживался посмотреть, куда подевался хозяин. «Никто не любит Б-б-беззубика!» — ворчал он. Но потом крики с Римской Триремы стали громче, мальчишки всё никак не возвращались, и Беззубик забеспокоился. Услышав же Иккингов КРИК о помощи, дракончик тут же прекратил забастовку. Он вспорхнул со своего насеста и, вихляясь, полетел к триреме, и даже с такой высоты его зоркие глазки различили далеко-далеко внизу, на палубе, ОГРОМНОГО Римского центуриона. Центурион держал Рыбъенога за шиворот и, судя по всему, намеревался зарубить его острым страшным мечом. Беззубик сложил крылышки и вошел в пике, как делал мною раз, когда ловил селедок или сардинок. Однако на этот раз его мишенью была голова центуриона, точнее, его шлем, и на подлете к нему дракончик развил такую скорость, что практически скрылся из виду. Он вцепился в шлем и принялся что было силы рвать его когтями и царапаться. Во все стороны полетели ошметки перьев. Центурион взвыл. В первый миг он от неожиданности чуть не упал, но потом сообразил, что его противником является всего-навсего крошечный дракончик. Рыбьеног отчаянно дергался из стороны в сторону, вырываясь, но центурион был малый не промах. Он только крепче ухватил Рыбьенога за шиворот и принялся отмахиваться от Беззубика мечом. В этот миг Иккинг ловко схватил пролетавшего мимо Крючкозуба и сунул его центуриону под тунику. Центурион заорал и выпустил Рыбьенога. А что ему еще оставалось делать? Когда у вас в штанах сидит Крючкозуб, тут уж не до смеха. Центурион скакал по палубе, держась за живот и визжа как свинья, но никак не мог вытащить из подштанников кусачего, колючего, царапучего Крючкозуба. — Пошли отсюда! — крикнул Иккинг, помогая Рыбьеногу подняться на ноги. По дороге он подхватил с палубы бесхозный Римский шлем. Надо же будет как-то объяснить Брехуну Крикливому, где они были и что делали… Вокруг царило настоящее столпотворение: драконы дрались с Римлянами, Римляне — с драконами и в придачу гасили огонь, который эти самые драконы разжигали. Пыхтя и спотыкаясь на каждом шагу, дрожа от страха, как кролики, Иккинг и Рыбьеног пробрались к тому самому месту где с полчаса назад взобрались на палубу. Веревка всё еше свисала с борта триремы. «Решительный пингвин» вроде бы должен поджидать их внизу… Рыбьеног первым перевалился через борт. Иккинг отставал всего на несколько шагов, как вдруг чья-то сильная рука схватила его за тунику и, дернув, оторвала карман. Книга «Как разговаривать по-драконьи» вывалилась на палубу. Иккинг нагнулся подобрать ее и… …нос к носу столкнулся с Тощим Префектом. Его глаза победоносно поблескивали в прорезях железного забрала. Иккинг похолодел; пальцы Тощего Префекта крепко сжимали другой конец книги. — АГА! — вскричал Тощий Префект. И оба дернули книгу, каждый в свою сторону — Пусти! — прошипел Тощий Префект. — Тебе со мной не тягаться, Книга теперь моя… — Однако Иккинг не желал сдаваться. С какой стати! Как-никак это ЕГО книга! Глубоко спрятанная, уязвленная виккинговская ярость взяла верх над ужасом, и он дернул сильнее… И в этот миг что-то острое и железное выметнулось из-под полы префектова плаща и рубануло Иккинга по руке. Иккинг вскрикнул и отскочил. Книга развалилась надвое; не давая Тощему Префекту опомниться, Иккинг рыбкой нырнул за борт. Спускаться по веревке было некогда; Иккинг покачался немного, разжал руки и с грохотом свалился прямо на палубу «Решительного пингвина». Рыбьеног перерезал веревку, соединявшую их с триремой, течение подхватило утлую лодчонку и понесло прочь так резво, что она снова закружилась на волнах. — Где Беззубик? — спросил Иккинг. *** А Беззубик был в беде. Его ножка запуталась в подбородочном ремне центурионского шлема, и несколько минут Беззубик трясся, как наездник на необъезженном коне, потому что центурион с Крючкозубом в штанах скакал по палубе будто осьминог, больной ветрянкой. Наконец Беззубик перепилил ремень своими твердыми деснами и, к неизъяснимой радости Иккинга, совершавшего вместе с «Решительным пингвином» уже пятый разворот на 180 градусов, с громким криком метнулся к борту — стремительно, словно летящая стрела. — Слава Тору! — радостно завопил Иккинг. Но тут Беззубик, рассекавший воздух подобно буревестнику, внезапно прервал свой полет: неведомо откуда взявшаяся сеть, утяжеленная по краям камнями, опутала маленького дракончика, и тот как подкошенный рухнул на палубу Римской Триремы. — БЕЗЗУУУУУУУБИИИИИИК! — закричал Иккинг. Над бортом склонились два силуэта. Первый принадлежал Тощему Префекту с половинкой книги «Как разговаривать по-драконьи» в руке. Другим был Римский солдат. В одной руке он сжимал трезубец, в другой — сеть. И в этой сети, кувыркаясь и барахтаясь, кусаясь и отчаянными пинками прокладывая себе путь на свободу, сидел… …Беззубик. «Решительный Пингвин» совершил еще один разворот. Иккинг в отчаянии смотрел на плененного дракончика. Вскоре трирема скрылась в тумане, и больше Иккинг не видел своего друга. 5. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ОЛУХ К тому времени, как «Решительный пингвин» перестал наконец вертеться на месте, туман уже начал рассеиваться. Через полчаса море очистилось совсем. Римской Триремы нигде не было видно. Вода опять стала холодна как лед, и встреча с Акулогадами больше не угрожала юным Викингам. И вообще, оказывается, они отклонились от курса совсем не так сильно, как предполагал Иккинг: далеко на севере вырисовывался силуэт острова Олух. Мальчишки направились к нему. За руль сел Рыбьеног, потому что у Иккинга от огорчения всё валилось из рук. Иккинг сидел и мрачно смотрел на уцелевшую половинку «Как разговаривать по-драконьи». Он вложил в эту книгу столько труда, столько времени провел в наблюдениях на Обрыве Дикого Дракона! И всё напрасно. О том же, что станется с Беззубиком на борту Римской Триремы, ему не хотелось думать. Беззубику ужасно не нравилось сидеть под замком, так что Иккингу даже приходилось на ночь оставлять дверь открытой. А теперь он, скорее всего, заперт в этой ужасной железной клетке… «Мы поссорились, — горевал Иккинг. — А он все-таки прилетел мне на выручку… А теперь я, может быть, никогда больше его не увижу…» Страхкорова наконец, пробудилась от глубокой спячки. — Ну что, добыли свой шлем? — спросила она, зевая. — Не совсем, — мрачно ответил Рыбьеног. — Долго рассказывать… «Решительный пингвин», петляя и вертясь, медленно приближался к острову Олух. Остров Олух испокон веков был родным домом для племени Лохматых Хулиганов. Это один из самых маленьких обитаемых островков Варварского Архипелага, и лучшим словом для его описания будет слово «мокрый». На острове Олух море вечно стремится поглубже проникнуть в сушу. Даже на вершине Самой Высокой Горы можно отыскать раковины моллюсков и дельфиньи кости, заброшенные туда штормами или гигантскими приливами. Так что сами понимаете: когда сверху постоянно поливает дождь (как известно, в Хулиганском диалекте существует двадцать восемь слов для обозначения дождя), а снизу подступает море, Викингам почти всю жизнь приходилось проводить по колено в соленой слякоти. Однако с приближением к острову жалеть себя стало некогда. «Решительный пингвин» явно терпел бедствие. Эта лодчонка с самого начала не была приспособлена к хождению по морю, а тут еще претерпела два мощных удара: первый — когда ее коварно боднул «Перепелятник» Сопляка, второй — когда Иккинг прыгнул в нее с палубы Римской Триремы. Короче говоря, «Решительный пингвин» набирал воду еще быстрее обычного. Иккинг и Рыбьеног из сил выбивались работая шлемами, но тем не менее на подходе к Хулиганской Гавани шлюпка почти полностью погрузилась в воду. Последние две сотни метров пришлось преодолеть вплавь. Иккинг поддерживал Рыбьенога, потому что тот (весьма редкое свойство для Викинга) так и не научился плавать. И в довершение всего на гребне стены, ограждающей гавань, их поджидал Брехун Крикливый собственной персоной. Он стоял, скрестив руки на могучей груди и сдвинув брови, грозный, как Громовый Молот Тора. Когда «Решительный пингвин» скрылся под водой, Брехун чуть не лопнул от злости. — Да, неудачный денек выдался, — простонал Рыбьеног, выбираясь на берег. — Хорошо хоть, с Акулогадами не повстречались… — Я не уверен, что там вообще были Акулогады, — процедил Иккинг сквозь зубы. Оглянувшись, он увидел расходящиеся круги на том самом месте, где пошел ко дну «Решительный пингвин». Пусть эта лодка и не была самой красивой, ему она казалась лучше всех на свете… Поскальзываясь на покрытых тиной камнях, мальчишки вскарабкались на стену и вытянулись перед Брехуном, понурые и мокрые до нитки. Рыбьеног робко протянул Римский шлем. Однако Брехун остался недоволен. — ЧТО?! — рявкнул он, яростно тыча в шлем волосатым мальцем. — Что, во имя Óдина, это такое? — Это Римский шлем, сэр, — пояснил Рыбьеног. — Мы это… случайно попали на Римскую Трирему, сэр… По ошибке… Вроде как заблудились, сэр… — ЗАБЛУДИЛИСЬ?! — взревел Брехун. — Викинги не могут ЗАБЛУЖДАТЬСЯ! И как это вы, скажите на милость, могли по ошибке попасть на Римскую Трирему?! Римская Трирема ни капельки не похожа на Миролюбивую Рыбацкую Ладью! — Да, сэр, знаю, сэр, — торопливо забормотал Рыбьеног. — Но, понимаете, сэр, нам показалось, что вокруг полно Акулогадов… — А ГДЕ, — перебил его Брехун подозрительно спокойным голосом, — ГДЕ, извольте сказать, ваша лодка? — Ах, да, лодка, сэр, — с совершенно несчастным видом пролепетал Рыбьеног. — Она… это… как ее… как бы утонула, сэр. — ЛОДКА ЭТО КАК ЕЕ КАК БЫ УТОНУЛА?! — возопил Брехун Крикливый. — ВЫ ЭТО КАК ЕЕ КАК БЫ УТОПИЛИ СОБСТВЕННУЮ ЛОДКУ В СОВЕРШЕННО БЕЗВЕТРЕННЫЙ ДЕНЬ В ДВУХСТАХ МЕТРАХ ОТ РОДНОГО ОСТРОВА?! И КАКИЕ ЖЕ ВЫ ПОСЛЕ ЭТОГО ВИКИНГИ? КАКИЕ ЖЕ ВЫ ХУЛИГАНЫ? ЛОДКИ СТРОИТЬ ВЫ НЕ УМЕЕТЕ, ДРАКОНОВ ПРИРУЧАТЬ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТЕ, РЫБЬЕНОГ ВОН ДАЖЕ ПЛАВАТЬ И ТО НЕ НАУЧИЛСЯ! — У меня от соленой воды экзема… — промямлил Рыбьеног. — ВЫ ДОЛЖНЫ СТАТЬ ПИРАТАМИ! — орал Брехун. — А ВЫ КТО? ЖАЛКИЕ, НИЧТОЖНЫЕ, НИ НА ЧТО НЕ ГОДНЫЕ ОШМЕТКИ ЛЯГУШАЧЬЕГО ДЕРЬМА! У МЕНЯ НЕ ХВАТАЕТ СЛОВ… Несмотря на нехватку слов, Брехун орал еще минут десять, называя их Позором Племени и утверждая, что у него, Брехуна Крикливого, никогда еще не было таких Бездарных Учеников. В довершение он посадил несчастных мальчишек на диету из слизняков (на ближайшие три недели!) и пригрозил, что если подобное повторится, их с позором вышвырнут из Племени. Дома было не легче. За ужином Иккинг долго и пространно объяснял отцу, по какой такой несчастливой случайности они умудрились взять на абордаж Римскую Трирему вместо Миролюбивой Рыбацкой Ладьи. Потом рассказал о том, как лишился Беззубика, как Префект отобрал у него половину книги «Как разговаривать по-драконьи», и намекнул, что Стоик должен немедленно отправить Военную Экспедицию для спасения Беззубика и книги. В доказательство своей правдивости Иккинг продемонстрировал отцу жалкие остатки порванной книги и Римский шлем. — Гммммм, — задумчиво протянул Стоик Обширный. Он был великаном из великанов, с рыжей кустистой бороды его и толстенного живота с лихвой хватило бы на то, чтобы сделать из них как минимум двух Викинговских Вождей среднего размера. Слушал он вполуха, потому что как раз в эту минуту читал табель сына, где говорилось о его успехах в Программе Подготовки Пиратов, и такого плохого табеля он никогда прежде не видывал. «Тор его разрази, — думал Стоик Обширный. — Как можно ухитриться получить минус 4 по Витиеватой Ругани?!» И совсем ничего — по Началам Отрыжки и Метанию Молота, тем самым предметам, которые у него, у Стоика, в свое время были самыми любимыми? Стоик изо всех сил старался не поддаваться разочарованию в сыне. Он говорил себе, что Иккинг просто развивается немножко медленнее других, что вскоре он накачает мускулы и отрастит волосы в носу, и научится забивать голы в бей-боле, как когда-то научился и сам Стоик. Но каким образом можно было заработать отзыв «Иккинг — худший из моряков, я такого за все двадцать лет не видывал»? Как можно было на простейшем тренировочном задании потерять и дракона, и лодку? И как он умудрился заблудиться и вместо Миролюбивой Рыбацкой Ладьи случайно попасть на Римскую Трирему?! Викинги не могут заблуждаться. Стоик открыл рот, чтобы наорать на сына. И опять закрыл. Потому что на него снизу вверх встревоженно смотрел Иккинг — маленький, тощий, веснушчатый и жалкий. Он, похоже, всерьез волновался за своего смехотворного дракончика. У Стоика Обширного духу не хватило разозлиться. Он скомкал табель в гигантском кулаке. — Сынок, — проговорил Стоик мягко, но мрачно, — мне очень жаль, что ты лишился своего Безгубика… — Беззубика! — оскорбленно перебил отца Иккинг. — Его зовут Беззубик, папа. — Беззубика, — торопливо поправился Стоик. — Но я хочу сказать тебе одну Очень Важную Вещь. Стоик тронул Иккинга за плечо и посмотрел ему в глаза. — Ты — сын Вождя, — торжественно заявил он. — Ты потерял свою зверушку но всё равно должен быть храбрецом. Должен вести себя как МУЖЧИНА. Будут у тебя и другие драконы… — Такого, как Беззубик, никогда больше не будет! — возразил Иккинг в полном отчаянии. — Этот дракон доверял мне, а я его подвел! — Замолчи! — сурово оборвал его Стоик. — Ну-ка, сынок, ответь: чего не ведает Вождь? — Вождь не ведает боли, — покорно отозвался Иккинг. — Но, папа… Однако Стоик Обширный уже оседлал любимого конька. — Вождь не ведает боли. Вождь не ведает страха. Вождь должен быть превыше любых слабостей, любых личных чувств. Не может быть и речи о том, чтобы снарядить дорогостоящую Военную Экспедицию за твоим драконом. Это была бы пустая трата драгоценного времени наших отважных воинов. Римляне, наверно, уже на полпути к Риму, где из твоего Бездельника сделают отличную дамскую сумочку… — Беззубика, — опять поправил его Иккинг. — Папа, именно об этом я тебе и твержу. Я подслушал их разговор и думаю, что они явились к нам не просто так… — Их разговор?! — взревел Стоик, — Что значит — РАЗГОВОР?! Как ты сумел понять этих Римлян?! — Сумел, — признался Иккинг, — Понимаешь, Старый Сморчок немного научил меня латыни… — Латыни? ЛАТЫНИ?! — взорвался Стоик и грохнул кулаком по столу с такой силой, что устрицы на тарелке подскочили в воздух и сделали двойной кульбит. — Мой сын, мой единственный сын говорит по-латыни! Он с трудом удерживал себя в руках, — Хулиганы не должны, повторяю, НЕ ДОЛЖНЫ говорить на латыни! Чему тебя только учили на уроках Устрашения Чужаков? Когда Хулиган встречает Чужака, он должен орать на него громко и неторопливо. Это единственный язык, который понимают Чужаки. С драконами Хулиганы тоже не говорят. И не пишут про них книжек. Ты слишком много времени проводишь, кропая книжки о драконах, и совсем не готовишься стать Вождем! С этими словами Стоик Обширный вырвал из рук сына половинку книги «Как разговаривать по-драконьи» и швырнул ее в огонь. Иккинг ахнул. В этой книге было собрано всё, что он успел узнать о драконах. Как же он будет разговаривать с драконами без нее? Стоик ушел, оглушительно топая ногами. Как только отец скрылся из виду, Иккинг, обжигая пальцы, вытащил книгу из огня. К счастью, она была еще сырая и не успела вспыхнуть, только края чуть-чуть обуглились. Той ночью, впервые за много-много недель, Иккинг лег спать без Беззубика. Маленький дракон всегда сопел и вертелся, но был теплым, как грелка. А теперь Иккинг лежал без сна почти до самого утра, дрожа под тонким одеялом. Руки и ноги были как ледышки на Северном полюсе, уши трепетали на холодном сквозняке. Наконец под утро он погрузился в лихорадочный сон, и ему чудилось, будто ночные драконы, ветер и волки воют хором: «Ты потерял Беззуууууууубика! Навсегда потерял! Потерял Беззууууууубика! Потерял навсегда, навсегда, навсегдаааааа!» 6. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ЗЛОВЕЩЕМ РИМСКОМ ГОРОДЕ ФОРТ ЖЕСТОКУС Далеко-предалеко от острова Олух, в зловещем Римском городе Форт Жестокус, была темница, спрятанная так глубоко, что туда не проникал дневной свет, и так далеко, что даже боги забыли о ее существовании. Беззубик, всегда боявшийся темноты и замкнутого пространства, лежал в кромешной темноте, в клетке такой тесной, что трудно было даже ворочаться. Он плакал. — П-п-помогите, — тихонько всхлипывал несчастный Беззубик, хотя прекрасно знал — никто его не услышит. — П-п-по-помогите! 7. МИКРОДРАКОН Иккинг проснулся ни свет ни заря. Ему снился чудесный сон о том, как он щекочется с Беззубиком, и проснулся он смеясь. На миг все показалось таким же, как прежде, он совсем забыл, что Беззубика больше нет, протянул руку — и нащупал лишь холодную, сырую вмятину на матраце там, где раньше, бывало, лежал дракончик. Горе нахлынуло на Иккинга с новой силой. Он съежился под одеялом, отчаянно стуча зубами, и долго набирался храбрости прежде чем встать и натянуть на себя вчерашнюю одежду, еще сырую и соленую. Постепенно он понял, что его разбудило. Кто-то пел, очень тоненько и тихо, слегка гнусаво — так завывает ветер в раковинах каури; но в этой песне чувствовалась затаенная угроза. Песня была вот какая: ПЕСНЯ МИКРОДРАКОНА (пока он слизывает с себя мед) О мерзкий толстяк, ты хотел меня слопать, Ты, гнусная отрыжка прожорливой плоти, Как хочу я тебя уничтожить, Но не могу. Ты еще раскаешься, зловонный чурбан, Раскаешься средь черной ночной тишины. У меня есть друзья. Они навеют тебе кошмары. Их когти исколют тебе кожу до дыр, Ты будешь чесаться и не уснешь. О бездонный живот с пустой головой, Никогда не уснешь. О пузырь с жиром, ты хотел меня слопать, Ты уродливей битой медузы. Как хочу я тебя уничтожить, Но не могу. Я буду ждать, злобный мешок с костями, Буду ждать, затаившись в углу, как злой рок. У меня есть друзья. Они вползут к тебе в гроб, Где ты лежишь, ожидая тихого смертного сна, И мы сожрем тебя, о гадкий обрубок человечьего мяса, Мы тебя сожрем Но откуда же слышалось это пение? Наконец до Иккинга дошло, что звук исходит из недр его куртки, которую он носил накануне, а на ночь повесил сушиться на стул у камина. И тогда он вспомнил про спасенного микродракона, которого сунул в карман, посадив на его место Электрошокера. Приготовившись к холоду, Иккинг выскочил из кровати, быстро натянул штаны и приблизился к куртке. Осторожно сунул руку в карман, но тотчас же, вскрикнув, вытащил ее обратно. Внутри, в липкой теплой кашице из меда, сидел микродракон, и этот малыш пребольно укусил его за палец. Иккинг сунул палец в рот (так всегда следует поступать, если вас укусит микродракон, — чтобы вытащить жало). Микродракон же, всю ночь счищавший с тела липкий мед, выбрался из кармана, немного попорхал по комнате и наконец уселся на подоконник. Зверек оказался симпатичным. Величиной не больше кузнечика, блестящий и коричневато-красный с черными крапинками. Лучи утреннего солнышка просачивались через его тонкие, как паутинка, крылышки и усеивали комнату красными и черными бликами. При всём при этом крошечный дракончик держался крайне высокомерно и даже несколько чванно. Иккинг спросил: — Ты кто такой? —   — возмущенно пропищал крохотунчик. — Иккинг с любопытством рассматривал нахального зверька. — Дa неужели? — переспросил он, вежливо стараясь скрыть свое изумление. — Ты что — переодетый Тор или Óдин? —   — презрительно фыркнул дракончик. — Иккинг потерял дар речи. —  Иккинг сокрушенно покачал головой. —   — пищал Зигзаггерастик. — — He-a,— признался Иккинг. — Прости, Я никогда о тебе не слышал. —   — вскипел Зигзаггерастик. — — Ничуть я не уродливый! — возмутился Иккинг, — Не груби. Но Зигзаггерастик не слушал: —  — Если ты — Самое Могущественное Существо в Галактике, — поинтересовался Иккинг, — то почему же твои микродраконы не спасли тебя из тарелки Толстого Римлянина? —   — отозвался Зигзаггерастик. — — Ну, спасибо, — проворчал Иккинг. —   — продолжал дракончик, — — Это веснушки! — оскорбился Иккинг. —   — заключил Зигзаггерастик. — «Да чем сможет помочь мне такой малыш, как ты?» — подумал про себя Иккинг, но вслух этого, естественно, не сказал, потому что не хотел показаться невежливым, — А как ты меня услышишь? — спросил он вместо этого. Микродракон пропустил его вопрос мимо ушей. —  С этими словами маленький грубиян в последний раз взмахнул крылышками и выпорхнул в окно. Иккинг же не знал, что и думать. С одной стороны, вряд ли такой малыш, как Зигзаггерастик, и впрямь может быть столь уж могущественным. «Но с другой стороны, мне пригодится любая помощь», — горестно подумал Иккинг. За завтраком Иккинг был мрачнее тучи. Кусок не лез ему в горло. Он сидел, уныло ковыряя ломоть трески на тарелке. Дедушка Старый Сморчок попытался расшевелить внука, но Иккинг только вздохнул. — Чего не ведает Вождь? — спросил Стоик Обширный, видя, что сын совсем пал духом. — Вождь не ведает боли, — понуро отозвался Иккинг. Посреди завтрака в окно влетел Курьерский Дракон, бросил на стол письмо, адресованное Стоику, и умчался восвояси. Письмо было от Большегрудой Берты, предводительницы Бой-баб. Бой-бабы были чрезвычайно воинственным племенем, состоявшим из одних женщин, и жили они на острове к западу от Олуха (смотри карту в начале книги). Хулиганы находились в давней вражде с Бой-бабами. Началась же эта вражда много-премного лет назад из-за того, что Бой-бабы украли щит у прапрадеда Иккинга, Черноборода Оголтелого. Заглядывая через отцовское плечо, Иккинг прочитал следующее: Приветствую тебя, жирный негодяй. Вижу, ты решил нарушить перемирие, которое мы установили несколько лет назад, и опять хочешь войны. Как посмел ты похитить Благородную Принцессу Племени Бой-баб? Ты жулик, и я даю тебе две недели на то, чтобы вернуть нашу Наследную Принцессу в целости и сохранности. А иначе я объявлю тебе Кровную Вражду, мы приплывем на Олух, во всей нашей силе и мощи и уничтожим вас всех. Нам это раз плюнуть — вы, Хулиганы, деретесь не лучше голодных кроликов. Искренне не твоя,      Берта, предводительница Бой-баб. Читая письмо, Стоик Обширный всё сильнее и сильнее багровел лицом. Дойдя же до конца, он взревел, разорвал бумажку на мелкие клочки и растоптал их ногами. Стоик рассвирепел. Он вообще любил покричать, побуянить и помахать кулаками, но на этот раз вышел из себя окончательно. А если Хулиган выходит из себя окончательно, это дело серьезное. Разъяренный Хулиган орет так громко, что обычные крики по сравнению с этим кажутся колыбельной для младенцев. — ОБЪЯВЛЯЮ КРОВНУЮ ВРАЖДУ! — завопил Стоик Обширный. — Боже мой! — Иккинг возвел глаза к небу. — Только этого нам не хватало! Папа, погоди, успокойся. Знаешь, я не думаю, что это письмо прислали Бой-бабы. Мы же не похищали их Принцессу, верно? Значит, ее похитил КТО-ТО ДРУГОЙ. Я слышал, что Римляне хотели переодеться Бой-бабами, чтобы мы затеяли войну друг с другом… — НЕ СУЙ НОС НЕ В СВОЕ ДЕЛО! — заорал Стоик. — Политика — занятие для взрослых! Принеси мой меч! Труби в боевой рог! Пусть каждый мужчина, женщина и ребенок две недели оттачивают умение драться на мечах! — Но, папа, — возразил Иккинг, — Пожалуйста, попробуй подумать головой… — А Я ЧЕМ, ПО-ТВОЕМУ, ДУМАЮ? — взревел Стоик Обширный, в гневе бодая стену. — ЕСЛИ ЭТИ БОИ-БАБЫ ХОТЬ БЛИЗКО ПОДОЙДУТ К ХУЛИГАНСКИМ ВОДАМ, ВИДИТ ТОР, ОНИ В ЭТОМ ГОРЬКО РАСКАЮТСЯ! Иккинг тоже начал терять терпение. Он не часто спорил с отцом, но сейчас так разозлился из-за Беззубика, что встал перед Стоиком руки в боки. — Почему ты мне не веришь, папа? — сердито воскликнул он, — Я же твержу и твержу тебе — это дело рук РИМЛЯН. В доказательство я даже принес тебе Римский шлем! Иккинг указал на шлем, лежавший в углу на табуретке. — Можно было бы послать Военную Экспедицию, чтобы нашли этих Римлян, а заодно и Беззубика. Но ты лучше останешься здесь и будешь сражаться с Бой-бабами, чем поверишь хоть одному слову РОДНОГО СЫНА… На какой-то миг Иккингу показалось, что ему удалось достучаться до отца. Ноздри Стоика перестали раздуваться, и он даже прекратил скрести землю ногой. Он посмотрел на Римский шлем. Что, если Иккинг действительно прав?.. Но тут его взгляд упал на клочки письма Большегрудой Берты, и в Стоике Обширном снова взыграла кровь. — Хорошая Бой-баба — мертвая Бой-баба! — во весь голос закричал он и выскочил из комнаты. — Не суди своего отца слишком строго, Иккинг, — печально вздохнул Старый Сморчок. — Он хочет добра, но когда дела идут слишком уж сложно, он в них немного запутывается. Кстати, ты не опоздаешь на урок Устрашения Чужаков? — Ой, да, — воскликнул Иккинг. — Опаздываю… 8. УРОК УСТРАШЕНИЯ ЧУЖАКОВ День стоял прекрасный, солнечный и свежий, но Иккингу было не до веселья. Он со всех ног бежал в Главную Ратушу, где проходил урок Устрашения Чужаков. Брехун еще не прибыл, так что в ожидании наставника юные Викинги галдели кто во что горазд. В углу Остронож и Крепкий Орешек Младший затеяли бой на мечах. Драконы грелись у гигантского камина, рыча и потявкивая друг на друга. Сопляк и Песьедух уселись на Рыбьенога, а Огневица тем временем поджигала Рыбьеноговы тетради. — Поискали бы противника себе под стать, Викинги безмозглые, — рявкнул на них Иккинг и курткой сбил пламя. — Спасибо, Иккинг, — пропыхтел Рыбьеног. — Ну-ну, — протянул Сопляк, убирая колено с Рыбьеногова живота, и вперевалочку подошел к Иккингу. — Какие же из нас Викинги! Настоящие Викинги, я слыхал, не смогли отличить Миролюбивой Рыбачьей Ладьи от семидесятифутовой Римской Триремы. К тому же вы первыми за всю историю Племени Лохматых Хулиганов потопили свой собственный корабль… — Гы-гы-гы, — загоготали мальчишки. — А самое смешное, — не унимался Сопляк, — ты потерял своего жалкого беззубого микроба — его и драконом-то не назовешь. — Да уж, не велика потеря, — ощерилась Огневица, с противным скрежетом затачивая когти о шлем Иккинга. — Этот червяк был позором для славного Огненного Братства Зеленокровных Драконов. — Беззубик был очень хорошим драконом, — едва слышно пролепетал Иккинг, стараясь удержать себя в руках. — Никуда не годным драконом, — фыркнул Сопляк. — Забудь о нём, Иккинг. Из него выйдет отличная сумочка для какой-нибудь толстой римлянки… — А НУ, ВОЗЬМИ СВОИ СЛОВА НАЗАД, УРОД БЕЗМОЗГЛЫЙ, СКОТИНА ТЫ СОПЛИВАЯ СО СЛОНОВЬИМИ НОЗДРЯМИ! — заорал Иккинг. Входная дверь с грохотом распахнулась. — «Отлично» по Витиеватой Ругани, Иккинг! — проревел с порога Брехун Крикливый. — Мы все-таки сделаем из тебя Настоящего Пирата! — Надеюсь, сэр, вы не возражаете, сэр, — прошипел Сопляк, грозно надвигаясь на Иккинга. — Я его сейчас убью. — Еще как возражаю, — заявил Брехун, — Это урок Устрашения Чужаков, а не Куча Мала. Я КОМУ СКАЗАЛ СИДЕТЬ, ВИКИНГИ НЕДОДЕЛАННЫЕ! Мальчишки торопливо расселись по своим местам. Даже Сопляк знал, что спорить с Брехуном опасно, и тоже сел, буркнув, что разделается с Иккингом попозже. — Этот урок посвящен Отниманию Денег с Угрозами, — объявил Брехун Крикливый, — ИККИНГ! КАБАНЧИК! Идите сюда. Ты, Иккинг, будешь Хулиганским Воином, a ты, Кабанчик, — простым Галльским Крестьянином. Какие методы устрашения ты применишь для того, чтобы отнять у Кабанчика деньги? Иккинг поднялся на ноги, но сосредоточиться не успел. — Excusez-moi, mon brave, — рассеянно заговорил он. — Mais pouvez-vous donne votre…[3 - Извините меня, о, храбрец. Не могли бы вы отдать мне ваши… (франц.)] Кабанчик заехал ему по шее. — ИККИНГ, ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ! — взорвался Брехун. — ЗАБИРАЮ СВОЮ ПОХВАЛУ НАЗАД! ЧЕМУ Я ТОЛЬКО ТЕБЯ УЧИЛ?! ВИКИНГИ НЕ ГОВОРЯТ НА ДУРАЦКИХ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ, ОНИ ОРУТ, ИККИНГ, ЗАПОМНИ, ОРУТ! Брехун с трудом взял себя в руки. — Садись, Иккинг. Сопляк, покяжи этому бестолковому Иккингу, как выполнить такое элементарное упражнение. Через две секунды, под оглушительные крики «БРАВО!» Сопляк применил к Кабанчику Толстопузовский Захват и отобрал у него не только деньги, но и шлем, куртку и штаны. Брехун встал руки в боки, откинул лохматую голову так далеко, что рога его шлема коснулись стены, и разразился оглушительным хохотом. — ВИДИШЬ, ИККИНГ? — проревел он в паузе между громовыми раскатами. — ВОТ КАК НАДО ПУГАТЬ ЧУЖА… И тут дверь снова распахнулась. В комнату вломились два рослых Похитителя в масках и издали Клич, от которого кровь стыла в жилах, а у Иккинга волосы встали на голове дыбом, точно иголки у морского ежа. Похитителя были одеты в традиционные костюмы Бой-баб, но Иккинг тотчас же понял, что это двое Римских солдат в никуда не годном маскараде. Потому что Бой-бабы всегда женщины, а эти двое были волосатыми мужиками со свиными пузырями под одеждой вместо грудей. Первый Похититель держал пару обоюдоострых топоров величиной с обеденные тарелки. Войдя, он размахнулся и что было силы швырнул один топор в Брехуна Крикливого. Топор, просвистев в дюйме от головы Брехуна, пришпилил к стене его бороду. — A-A-A-A-A-A-A-A-А-A-A-A-A! — взревел Брехун Крикливый. Он не мог пошевелиться и только таращился на блестящее лезвие, маячившее в каком-то сантиметре от его носа. — КТО ШЕВЕЛИТЬСЯ ОТРУБЛЮ ГОЛОВУ! ДРАКОНАМ ТОЖЕ! — проревел Первый Похититель на очень плохом древненорвежском[4 - Древненорвежский — это язык, на котором говорят Викинги.] и угрожающе взмахнул вторым топором. Не пошевелился никто — ни мальчишки, ни драконы. — Ладно-ладно, накось-выкусь, — чуть тише продолжил Первый Похититель. — Дай нам что мы хотеть, и никто не больно. Кто тут из вы есть Наследный Принц Лохматый Хулиган? Все молчали. — Не сердить меня… — предупредил Первый Похититель. — Он когда сердится очень плохая, — предостерег Второй, любовно помахивая топором. — Ну-ка, говорить… Кто тут есть Наследный Принц Лохматый Хулиган? Никто не отозвался, и Похитители принялись переговариваться на латыни. — О'кей, Маркус, — сказал Первый Похититель Второму. — Они не признаются, но шеф сказал, что Наследный Принц Лохматых Хулиганов — мальчишка мелкий и хлипкий. Так кто же из этих? Второй Похититель кивком указал на Иккинга. — Наверное, вон тот, рыжий, — предположил он. — Смотри, у него ручонки как спагетти! — А может, вон тот, с лицом как у копченой селедки? — возразил Первый Похититель, указывая на Рыбьенога. — Такого хлюпика я в жизни не видывал… — Что верно, то верно, — согласился Второй. — Давай на всякий случай возьмем обоих. Если ошибемся, шеф рассердится, а он, когда сердится, сам знаешь на что способен… С этими словами Второй Похититель схватил Иккинга и Рыбьенога и взвалил их к себе на плечи. — Считать до тысяча, потом выйти из класса, — скомандовал Первый Похититель оцепеневшим от ужаса мальчишкам. — А не то мы убивать эти Викинги! И вы сказать ваш шеф: мол, Большегрудый Берта посылает привет и эту письмо. Похититель вручил Кабанчику клочок бумаги, адресованный Стоику Обширному. Брехун Крикливый побагровел. Топор Первого Похитителя всё еще пришпиливал его бороду к стене. А борода для Хулигана — предмет особой гордости. Самой красивой считалась рыжая, густая и косматая. Даже пальцем прикоснуться к бороде другого Викинга считалось страшным оскорблением, не говоря уж о том, чтобы пригвоздить ее топором к стене. — Я БУДУ МСТИТЬ! — взревел Брехун, яростно выпутываясь из топора, но только порвал на клочки свою драгоценную бороду. — КОГДА ВОЖДЬ СТОИК ОБШИРНЫЙ УСЛЫШИТ, ЧТО ВЫ ПОХИТИЛИ ЕГО НАСЛЕДНИКА И ПОГУБИЛИ МОЮ БОРОДУ, ОН ОБЪЯВИТ БОЙ-БАБАМ КРОВНУЮ ВРАЖДУ! — Никакие это не Бой-бабы, — возразил висящий на плече Второго Похитителя Иккинг. — Все Бой-бабы — женщины. А это кто? Смотрите — вон у того грудь лопнула! Это Римляне! Передайте моему папе… Но тут Первый Похититель зажал Иккингу рот ладонью. Впрочем, в этом не было нужды: Брехун всё равно не слушал Иккинга. Он впал в бешеную ярость, примерно как Стоик тридцатью минутами раньше. — БОИ-БАБЫ ПРОКЛЯНУТ ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ОНИ ПОСМЕЛИ ПОДНЯТЬ РУКУ НА БОРОДУ БРЕХУНА КРИКЛИВОГО! Я ПОЖАЛУЮСЬ ВОЖДЮ! — Жалуйся, жалуйся, — фыркнул Первый, и оба Похитителя выбежали из зала, унося с собой Иккинга и Рыбьенога.  9. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ФОРТ ЖЕСТОКУС! Похитители с мальчишками за спиной помчались вниз по склону холма. Добравшись до берега, они шнырнули свою добычу в лодку — небольшую, явно Римскую, с коряво намалеванным Бой-бабским флагом на мачте, — и, подняв парус, тронулись в сторону, противоположную острову Бой-баб. — Куда они нас везут? — простонал Рыбьеног. — По-моему, следующая остановка — Форт Жестокус, — отозвался Иккинг. — Твоя тощий дружок верно говорить, — ухмыльнулся Первый Похититель, срывая накладную бороду. — Вам дано честь быть похищен Великая Римская Империя, и мы везти нас в славная Форт Жестокус. — Тьфу ты, — проворчал Рыбьеног. — Заткнулся быстро, — велел Первый Похититель, и мальчишки умолкли. Ветер был сильный. Не прошло и часа, как лодка уже покинула гостеприимные воды Ванны Одина и углубилась в хитросплетение коварных течений и острозубых скал Сумасшедшего Лабиринта. Этот архипелаг, состоящий из множества мелких островков с высокими обрывистыми берегами, лежал к югу от Олуха. Вид у островков был такой зловещий, что многие Викинги верили, будто здесь водятся привидения. По обе стороны от лодки высились громадные черные скалы, окаймленные каменистыми осыпями, за кормой бурлило темное маслянистое море, а прямо перед носом откуда ни возьмись то и дело вырастали острые рифы, так что Второму Похитителю приходилось смотреть в оба и беспрерывно рулить. Чем ближе подходили они к Римской цитадели, тем безжизненнее становились окрестные воды. Ванна Одина кишмя кишит драконами всевозможных форм и размеров; они непрестанно визжат, переругиваются и парят над волнами, высматривая добычу. На скалах тяжело ворочаются тюлени, в небесах кружат птицы; они то и дело пикируют вниз, подбирая остатки рыбы, оброненные драконами. Однако с приближением к Форту море превратилось в пустыню. Не кричали птицы, не выпрыгивали из воды рыбы. Причина этому стала ясна, когда мальчишки заметили двух мертвых Змееястребов — те запутались в громадной сети, свисавшей с обрыва. — И ОНИ еще НАС называют варварами, — возмутился Рыбьеног. У Иккинга же захолонуло сердце. Ибо до него донеслись драконьи крики — те самые, что он давеча услышал сквозь туман в Ванне Одина. Будто скрежет мечом по камню… От этого звука кровь стыла в жилах и натягивались нервы. Иккинг сглотнул. — По-моему, очень скоро мы встретимся с Римлянами, — пробормотал он. И верно, отчаянный галдеж замученных драконов становился всё громче и громче. Наконец они обогнули мыс — и вот над ними, чудовищно огромный и зловещий, вырос Форт Жестокус. Мальчишки аж рты разинули от изумления. Викинги привыкли жить в довольно простых условиях: у Вождя хижина чуть побольше, чем у других, вот и всё. Поэтому ни Иккинг, ни Рыбьеног никогда прежде не видели построек величиной с Форт Жестокус. Остров Жестокус был окружен высоченной стеной черных скал, в свою очередь окаймленной россыпью зубчатых утесов. На вершине этого обрыва Римляне выстроили невообразимо громадную цитадель, занимавшую целый остров. В мрачных башнях и чудовищных клетках завывал ветер, морские волны яростно бились в огромные деревянные ворота и просачивались в подземные темницы. Крепость была черна и мрачна как камень, на котором ее построили. Посреди крепости располагался Консульский Дворец, роскошная вилла с просторным внутренним двором и шикарными фонтанами. Рядом с Дворцом возвышался деревянный амфитеатр, за ним тянулись солдатские казармы. Во дворе громоздились пятьдесят железных клеток, в которых сидело бесчисленное множество драконов. Клетки были ничем не укрыты от пронизывающих ветров и лютого холода, господствующих на Внутренних Островах. Неудивительно, что драконы вопили как оглашенные. Чуть дальше располагались жилища рабов, кухни, манежи для лошадей, тренировочные площадки для гладиаторов, небольшие храмы для богов, подогретые бассейны для Консула и старших офицеров, склады со снаряжением и гигантские стенобитные машины для осады. Вся эта громадная территория была огорожена высоченным деревянным забором, грозно ощетинившимся сторожевыми башнями. В небе парили четыре воздушных шара. Эти шары держались в воздухе за счет того, что их подогревало огненное дыхание больших драконов, запертых в клетках над корзинами. В корзинах же сидели часовые и внимательно следили за тем, чтобы никто не смел тайком проникнуть на остров или сбежать с нега — ВАУ! — изумленно выдохнул Рыбьеног — Неудивительно, что Римляне завоевали почти весь мир. Странно, что они НАС не завоевали… — Пока что, — мрачно поправил приятеля Иккинг. — А знаешь, что меня больше всего тревожит? Как мы будем отсюда выбираться? Похитители направили лодку к въездным воротам. Ворота эти сами по себе были громадными: больше, чем целые скалы на острове Олух. Когда лодка приблизилась, со сторожевых башен их окликнули часовые, и огромные створки медленно распахнулись, пропуская гостей. Лодка вошла в раскрытые ворота и очутилась в самом сердце крепости. Створки тут же захлопнулись за ними, будто хищная пасть Акулогада. Второй Похититель одарил юных Викингов сияющей улыбкой. — Добро пожаловали в Форт Жестокус! — сказал он. 10. ТАЙНА ТОЩЕГО ПРЕФЕКТА Похитители снова взвалили юных Викингов на плечи и, выбравшись из лодки, поспешили дальше. Путь их лежал через несколько просторных дворов, битком набиты к Римскими солдатами, поварами, лошадьми и всевозможными торговцами, продающими что-то друг другу. Наконец они поднялись по лестнице и попали в ярко освещенный, замысловато разукрашенный зал. Это и был Консульский Дворец. На стенах висели гобелены, диваны были устланы шелковыми покрывалами, теплый мозаичный пол приятно согревал ноги. Римляне умели устраиваться. В одном углу зала восседал Толстый Консул. Специально приставленные рабы щекотали ему глотку павлиньими перышками, чтобы Консул смог изрыгнуть только что съеденное и тем самым освободил место для еще одной порции крем-брюле из Кошмарного Чудовища. В другом углу Тощему Префекту массировали виски. Когда вошли Похитители с мальчишками, он поднял глаза и со злобным удовлетворением воскликнул: — АГА! У ног Префекта возлежал крупный Громмель, дракон двухметровой длины с шипастым воротником на шее. Завидев вошедших, он приподнялся на толстых мускулистых лапах, и где-то в недрах его громадной туши зародился зловещий раскатистый рык. Дракон прыгнул на Первого Похитителя, тот с испуганным криком выронил Рыбьенога. — Стой! — крикнул Тощий Префект на драконьем языке, хоть и очень плохом, но все-таки отчасти понятном. Громмель схватил Первого Похитителя за ногу: тот болтался в могучих челюстях и без толку молотил кулаками широкую бородавчатую спину чудовища. Эта игра Громмелю, видимо, нравилась: он с наслаждением грыз Похитителево колено, весело помахивая широким хвостом, но по приказу Тощего Префекта с неохотой остановился. — Спаси бряк. — Тощий Префект говорил с ужасающим акцентом и вдобавок неправильно подбирал слова. — Теперь можешь держаться за Похитителя. Громмель не двинулся с места. — Я сказал — держаться за него! — сердито закричал Тощий Префект. Громмель поморгал, но по-прежнему не шелохнулся. — Разрази тебя Тор, глупый аллигатор! — выругался Тощий Префект по-древненорвежски, достал из кармана половинку книги «Как разговаривать по-драконьи» и принялся лихорадочно перелистывать страницы, бормоча себе под нос: — Отпустить, отпустить — как же это будет по-драконьи? — Я думаю, вы ищете слово «отпустить», сэр? — вежливо подсказал ему Иккинг. — Спасибо. — Тощий Префект снова повернулся к Громмелю: — Отпусти. — Дракон разжал челюсти. Похититель вывалился у него изо рта и беспомощной каракатицей шмякнулся на пол. — Как видишь, Иккинг, — протянул Тощий Префект, — мне нужна вторая половина твоей книги. Иккинг постарался не выказать страха. — Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил он. — И почему мы говорим по-норвежски, а не на латыни? Тощий Префект улыбнулся. — Мы уже встречались, Иккинг, много-много раз. Присмотрись-ка внимательнее… Иккинг присмотрелся и ахнул. Он наконец понял, кто стоит перед ним. Префект был совершенно лыс, без единого волоска на голове. Даже ресниц и тех не было. Но хоть и с лысиной, хоть и в тоге, Иккинг сразу же узнал своего заклятого врага. Это был Элвин Вероломный, Вождь Племени Отбросов Общества, самый распоследний гад на всех Внутренних Островах. — Вот мы и снова встретились, Иккинг Кровожадный Карасик III, — прошипел Элвин. Иккинг и Рыбьеног изумленно переглянулись. В последний раз они видели Элвина в желудке Зверского Удушителя, в недрах глубокой подводной пещеры[5 - Об этом рассказано в книге «Как стать пиратом». Настоятельно рекомендую вам ее прочитать.]. Как же Элвину удалось выбраться из ТАКОГО положения? И зачем он строит из себя Римлянина? — Вижу, вы удивлены, — самодовольно ухмыльнулся Элвин. И теперь спрашиваете себя: как же мне удалось выбраться из ТАКОГО положения? Рыбьеног и Иккинг кивнули. — История весьма поучительная и интересная, — прошипел Элвин. Его глаза метали молнии. — Вам понравится. Я мечом разрезал живот мертвого Удушителя, и, поскольку вы ЛЮБЕЗНО бросили меня на произвол судьбы и не удосужились оставить мне ни одного дракона, я не смог выбраться из пещеры морским путем… — Мы вас не бросали! — пискнул Рыбьеног. — Мы не знали, что вы живы! Откуда нам было… Однако Элвин не обратил на его слова ни малейшего внимания. — Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как выбираться через Пещеры Калибана, Это отняло у меня ТРИ ДОЛГИХ МЕСЯЦА. Я пробирался по темным коридорам, ел — заметьте, сырыми! — маленьких пещерных дракончиков, слизывал воду со стен… А когда наконец выбрался на белый свет на вашем паршивом острове и на украденной лодчонке вернулся на родину, что же тогда произошло? Мой собственный народ изгнал меня — им, видите ли, не нужен лысый вождь! Потому что в темноте, в ядовитом брюхе Удушителя, со мной что-то случилось… Голос Элвина дрожал от ярости: — Желудочный сок этого гадкого чудовища вытравил у меня ВСЕ волосы! А какой же Викинг без волос?! Меня изгнало собственное племя! К счастью, во мне с бабушкиной стороны по отцу есть немного Римской крови. К тому же Империя нуждается в Умных Людях вроде меня. Я сказал им, что придумал, как покорить Викингов. Надо только стравить между собой их племена, чтобы они сами поубивали друг друга. — ПРЕДАТЕЛЬ! — взвыл Рыбьеног. — Совершенно верно, — улыбнулся Элвин. — И, кроме того, я придумал, как создать… ДРАКОНЬЮ АРМИЮ! — Элвин выпростал из-под тоги правую руку. Вместо кисти на ней блестел огромный крюк из ЧИСТОГО золота. — Я сделал этот крюк, — пояснил Элвин, — из одного-единственного кубка. Больше я ничего не сумел вынести через Калибановы Пещеры. Но я хочу заполучить всё, что там осталось! — ДРАКОНЬЯ АРМИЯ поможет мне добыть это сокровище, — увлеченно продолжал он. — Драконы спустятся под воду и принесут его мне. Но знаешь, Иккинг, что мне нужно в первую очередь? Концом крюка он ткнул Иккинга в грудь. — Мне нужна вторая половина твоей книги. Она поможет мне командовать Драконьей Армией. Иккинг, где вторая половина? Если скажешь, я отпущу тебя и твоего рыбьеногого приятеля живыми. А если не скажешь, прикончу вас ПРЯМО СЕЙЧАС. — Сначала скажите, что вы сделали с Беззубиком, — потребовал Иккинг. — О, с ним я ничего не сделал, — ухмыльнулся Элвин. — Он сидит под замком в моей темнице. Иккинг облегченно вздохнул. Хорошо хоть, дракончик цел и невредим… — Отдай книгу, — потребовал Элвин. — А если отдам, вы даете слово, что не убьете нас? — спросил Иккинг. — Даю, — улыбнулся Элвин. Иккинг достал из кармана потрепанную половинку «Как разговаривать по-драконьи» и протянул ее Элвину. Он понимал, что Вероломный всё равно рано или поздно найдет ее. — Спасибо, — осклабился Элвин, отвинтил от руки крюк и прикрепил на его место свой знаменитый меч Штормосаблю. — Эй, вы что? — заволновался Иккинг. Тем временем Толстый Консул прикончил щедрую порцию жареных детенышей Одуванчиков в соусе из Соннозмеев с чесноком и начал проявлять интерес к происходящему. — Ну-с, Префект, и кого это вы к нам привели? — прошамкал он, вытирая крем с третьего подбородка. Иккинг отметил, что вид у него неважный. Толстый Консул был с ног до головы усеян красными волдырями и то и дело почесывал громадную вздутую задницу. — Это, — мрачно отозвался Элвин, — Наследный Принц Лохматых Хулиганов. — Тот самый необычайно могущественный воин, о котором вы мне говорили? — спросил Толстый Консул и смерил Иккинга изумленным взглядом. — Какой же он махонький! — Размер не имеет значения, — возразил Элвин Вероломный. — И что же вы хотите с ним сделать, Префект? — осведомился Толстый Консул. — Убить, — ответил Элвин и со свистом рассек воздух Штормосаблей. — Но вы же дали слово! — возмутился Иккинг — Ай-яй-яй, — покачал головой Элвин. — Неужели ты до сих пор не понял, что нельзя верить ни единому слову Вероломного? — Погодите-ка, мой дорогой Префект, — прочавкал Толстый Консул. — Не надо его сейчас убивать, это будет ненужной тратой материала. Подождем до Сатурновой Субботы и посмотрим, как этот могущественный воин поведет себя на гладиаторской арене… — Не стоит, Консул, — возразил Элвин, — Пусть на вид этот мальчишка и неказист, я видел его в действии и знаю, что он способен разрушить ВСЕ наши планы. Надо разделаться с ним НЕМЕДЛЕННО, пока еще есть такая возможность… — Кто здесь отдает приказы? — поинтересовался Толстый Консул. — Я… — начал было Элвин, но вовремя прикусил язык. — Я хотел сказать, конечно же, вы, дорогой Консул. — Он заискивающе поклонился, — Но… — Никаких «но», Префект, — оборвал его Консул. — Тогда разрешите мне убить хотя бы второго, вот этого, хлипкого, как селедка, — взмолился Элвин Вероломный. — Имейте в виду, Консул. Рыбьеног у нас — Берсерк[6 - Вы знаете, кто такие Берсерки? Берсерки — это Викинги, которые на поле боя совсем теряют голову. Люди хорошие, если они на твоей стороне. А если на стороне противника — тут уж ничего хорошего…], — торопливо предупредил Иккинг, — На гладиаторской арене он покажет невиданную удаль… — Да неужели?! — воскликнул Толстый Консул. — Утро выдалось весьма занятное. Никогда еще не видел живого Берсерка. Надо непременно выставить его на Игры. Этого, с рыбьим лицом, тоже оставить в живых. — Ho, сэр… Толстый Консул взмахом жирной рукой отмел. возражения Элвина. — Посадите пленников в темницу вместе с Наследной Принцессой Бой-баб! Элвин криво улыбнулся Консулу. — Вам, конечно, виднее, сэр, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Но если что-нибудь случится, я не виноват… Элвин обернулся к Громмелю. — Сядь на меня! — скомандовал он на очень плохом драконьем. — И посади меня в горшок с другими наследниками! Громмель охотно уселся на Элвина. Первый Похититель долго долбил дракона рукояткой меча, чтобы тот слез и не раздавил Элвина окончательно. Выбравшись наконец из-под чудовища, Элвин метал громы и молнии. — Нет, нет, не то! — визжал он, пытаясь соединить две половинки «Как разговаривать по-драконьи». Потом, бормоча под нос ругательства, он принялся искать нужное слово. — Ага, вот! — воскликнул он наконец. — Возьми меня за нос и посади в горшок с наследной принцессой бой-баб! Второй Похититель ловким взмахом меча спас нос Элвина от могучих когтей Громмеля. Тогда чудовище подхватило Элвина Вероломного и усадило в гигантский ночной горшок Толстого Консула. — Продолжай! — визжал Элвин. — Может, я помогу? — вежливо предложил Иккинг и, не дожидаясь ответа, повернулся к Громмелю. — Наш уважаемый Префект хочет сказать: возьми НАС и отнеси НАС в башню, где сидит Наследная Принцесса Бой-баб. Громмель подхватил Иккинга и Рыбьенога за шкирки, точно котят. — Сделайте хоть одно доброе дело, — взмолился Иккинг, болтаясь в гигантских челюстях чудовища. — Освободите Беззубика. Вам он всё равно не нужен и никогда не делал ничего плохого… Элвин Вероломный, пытаясь сохранить достоинство (а это было непросто), выкарабкался из ночного горшка. — Как бы не так, — возразил он. — Однажды этот гадкий дракон накакал мне в шлем. Вероломный обид не прощает. По мне, пусть хоть всю жизнь проведет в темнице… Но у меня есть идея получше — он вместе с вами выйдет на арену в Сатурнову Субботу, и вы все примете страшную смерть — Элвин кровожадно ухмыльнулся и махнул рукой Громмелю. — Унеси их, — велел он, впервые правильно связав два слова по-драконьи. Громмель, держа в пасти мальчишек, послушно затрусил в башню, за ним спешил Первый Похититель. Громадный зверь с топотом спустился по лестнице и остановился у большой деревянной двери. За дверью была тюрьма, где Элвин держал Наследную Принцессу Бой-баб. Первый Похититель отпер дверь. — Это есть ваш дом на три неделя, — ухмыльнулся он. — Добро пожалуйте. Тренируйте на мечах. Римский гладиаторы очень, очень хорош… — Ладно, хоть с Наследной Принцессой познакомимся, — сказал Иккинг Рыбьеногу. — А заодно воспользуемся случаем помирить Хулиганов и Бой-баб… 11. НАСЛЕДНАЯ ПРИНЦЕССА Громмель резвой трусцой вбежал в камеру. Она была большая и совершенно пустая — только стол и несколько стульев посередине да куча соломы в углу вместо кровати. Окна забраны решетками. Громмель выплюнул Иккинга и Рыбьенога на пол и, пятясь, удалился. — Чувствовать себя как дома, — ухмыльнулся Первый Похититель. Дверь захлопнулась. Посреди камеры стояла малюсенькая девчонка со светлыми всклокоченными волосами и довольно зверской физиономией. Увидев гостей, девчонка вытащила меч. — Кто вы такие? Как вас зовут? — потребовала она. — Кто вас прислал? Откуда вы родом? — Меня зовут Иккинг, — испуганно пролепетал Иккинг. — А это Рыбьеног. Мы из Племени Хулиганов… — Я вам не верю! — вскричала девчонка. — Вы римские шпионы! Возьмите мечи и СРАЖАЙТЕСЬ, как подобает мужчинам, грязные латинские ничтожества! Юные Викинги изумленно взирали на сердитую девчонку. Рыбьеног хихикнул. Впрочем, в следующую секунду ему стало не до смеха: девчонка сделала выпад и острием меча перерезала резинку на его штанах, так что они упали к его ногам. — Эй, ты чего! — возмутился Рыбьеног, поддергивая штаны. — Поосторожнее с мечом! Вместо ответа девчонка занесла меч над головой и, испуская Бой-бабский Боевой Клич, весьма похожий на одно бранное слово, выкрикнутое во всю мощь легких, ринулась на Иккинга. Иккинг едва успел выхватить меч и отразить удар. Завязалась драка. В прошлом году Иккинг Кровожадный Карасик III совершенно случайно обнаружил, что он левша. После этого в нём проснулся талант к фехтованию Это был единственный предмет в Программе Подготовки Пиратов, по которому он успевал более-менее сносно. Иккинг шутя справлялся с Балбесом и Песьедухом, а Червяк Безмозглый, лучший фехтовальщик Племени Лохматых Хулиганов, давал ему дополнительные уроки… Но эта девчонка в фехтовальном мастерстве ничуть не уступала Иккингу. Рука ее летала так стремительно, что расплывалась в воздухе, а между выпадами она крутила «колесо». И при этом болтала, болтала без умолку, так что Иккинг никак не мог сосредоточиться. — Сражайся, ты, пожиратель микродраконов и жареной саранчи, одетый в тогу почитатель Юпитера! О, да, ты неплохо дерешься — для мальчишки. Ты не представляешь, до чего мне тут надоело… — Может, поговорим спокойно? — предложил Иккинг. — Нам не из-за чего драться… Но девчонка его не слушала и продолжала трещать: — Вижу, ты знаешь и Чернобородов Захват, и Рубящий Выпад, и Смертоносную Защиту, и… — Да прекратишь ты или нет! — пропыхтел Иккинг, в бешеном темпе отражая ее удары: девчонкин меч уже успел распороть ему рукав. — Меня на самом деле зовут Иккинг, я и вправду из Племени Хулиганов… — Я тебе не верю, — заявила девчонка. — Ты римский ШПИОН! Признавайся в этом, а не то я тебе брюхо ВСПОРЮ сверху донизу. Да, защита у тебя СЛАБОВАТА, знаешь ли, тебе надо всерьез над ней поработать, а не то каждый дурак сможет ПРОТКНУТЬ тебя насквозь — вот так… С этими словами она сделала глубокий выпад. В последний момент Иккинг успел отскочить в сторону, но лезвие меча распороло ему другой рукав. — Ага! — радостно завопила девчонка. — Вот ты и без второго рукава остался! — Я… НЕ… РИМЛЯНИН… — пропыхтел Иккинг, зажатый в угол. — Ну ладно, пусть Хулиган, хрен редьки не слаще, — неохотно уступила девчонка. — Моя мама говорит: хороший Хулиган — мертвый Хулиган. — Забавно, — прохрипел Иккинг — Потому что мой папа говорит; хорошая Бой-баба — мертвая Бой-баба. Но знаешь, что САМОЕ смешное? Что если мы не объединимся, то через две недели оба наших племени действительно станут ОЧЕНЬ хорошими — мертвыми то есть. — Ох, НИ ФИГА СЕБЕ, — вздохнула девчонка и остановилась. Теперь, когда она перестала мельтешить, Иккинг разглядел, что она и впрямь очень маленькая — чуть ли не на голову ниже его самого. — А мне так хотелось пролить хоть немножечко крови… Она улыбнулась: — А ты неплохо дерешься на мечах. Для мальчишки, конечно… — Спасибо, — ответил Иккинг, переводя дыхание. Девчонки протянула ему руку. — Меня зовут Камикадза, я Наследная Принцесса Бой-баб. Рада познакомиться. А вас как сюда занесло? — Похитили, как и тебя, — ответил Иккинг — A еще я ищу своего дракона. Он примерно вот такого роста, с зелеными глазками, Простой Садовый. — Знаю, знаю, — воскликнула Камикадза. — Про него рассказывал солдат, который приносит еду. Когда его притащили во дворец, он укусил Префекта за нос! — Молодец, Беззубик, — обрадовался Иккинг. — Префекту он очень не нравится, — сообщила Камикадза. — Надо думать, — отозвался Иккинг. — Однажды Беззубик накакал ему в шлем, а Вероломный ничего не прощает. — Его посадили на седьмой этаж, под самую строгую охрану. — Бедный, бедный Беззубик, — вздохнул Иккинг. — Сидит, бедняга, под замком. Как же мне его жаль! Он терпеть не может замкнутых пространств — даже в кроличьи норы не залезает. Хотя кролики — его любимая еда. Сидит у входа и верещит во всё горло… В этот миг дверь камеры распахнулась, и на пороге возник рослый Римский солдат с маленьким зеленым шариком в руке. — Подарок от Префекта Иккингу Кровожадному Карасику III. — ухмыльнулся солдат и бесцеремонно швырнул шар в Иккинга. Шар, едва не вышибив дух, ударил последнего в живот, потом расправил крылышки и спросил сердито: — Т-т-ты что, меня н-н-не ждал? Иккинга захлестнула безумная радость — он понял, кто это такой. — Беззубик! — воскликнул он. — БЕЗЗУБИК!Он взял дракончика на руки. Несчастный малыш ужасно исхудал, от него остались лишь кожа да кости. Иккинг чувствовал, как выпирают сквозь шкуру его тонкие ребрышки; длинный хвостик обмяк и потерял острую вилочку на конце — так случается, если дракон долго сидит взаперти или очень горюет. В первый миг Беззубик сделал вид, будто совсем не рад встрече — Ф-фу! П-пу-пусти!— но потом обвил Иккинговскую шею лапками, вцепился мертвой хваткой и повис, снова и снова шепча Иккингу на ухо, так, чтобы больше никто его не услышал: — С-с-спасибо… Спасибо… Б-Б-Беззубик чуть не умер в этой гадкой д-д-дыре… С-СПА-СПАСИБО… 12. СПЕЦИАЛИСТ ПО ПОБЕГАМ Слова эти были, конечно, довольно обыденны, но о драконах надо знать одну очень важную вещь: они никогда не бывают признательны. Впервые в жизни Беззубик за что-то благодарил Иккинга. Вскоре дракончик пришел в себя и, чтобы поквитаться за минутную слабость, цапнул Иккинга за ухо. Потом Беззубик впал в экстаз и, три раза облетев вокруг головы хозяина, нырнул Иккингу под рубашку и принялся кругами бегать по его груди и спине, пролезая под мышками. Иккинг хохотал до слез, поеживаясь от щекотного перестука крошечных лапок. — Беззубик, хватит! — взмолился он между приступами хохота, Беззубик вынырнул из-под рубашки, вскарабкался Иккингу на голову и, усевшись на макушке, выпятил грудь и трижды прокукарекал. Камикадза с интересом наблюдала за происходящим. Особенно ее восхитили странные щелчки и присвисты, которые издавал Иккинг, разговаривая с Беззубиком по-драконьи. — Кажется, я о тебе слышала, — сказала она наконец. — Ты тот самый придурок, который разговаривает с драконами. — Разговаривать с драконами — это не дурость, — обиделся Иккинг. — Я заклинаю драконов, а это древнее и очень редкое искусство. — Итак, мы спасли Беззубика, — резюмировал Рыбьеног. — Теперь остается только один вопрос — кто спасет НАС? — Как это кто?! САМИ спасемся! — вскричала Камикадза и снова вытащила меч. — СПАСЕНИЕ или СМЕРТЬ! — прокричала она с безумным блеском в глазах. — Кстати, я лучший в Племени Специалист по Побегам. Меня похищают уже не в первый раз… — Тоже мне, Специалист по Побегам, — фыркнул Рыбьеног, — Вы, Бой-бабы, ужасно самодовольные особы. И кто же тебя похищал прежде? — Чаще всего — Викинги из других племен, — ответила Камикадза, радостно размахивая мечом. — Остолопы… Гостеприимцы… Мы, Бой-бабы, вечно с кем-нибудь ссоримся. Уж такие мы сердитые уродились. Ну, от Гостеприимцев я удрала без особого труда… — Без труда? — недоверчиво переспросил Рыбьеног. Гостеприимны считались КРУТЫМИ ребятами. — Боюсь, даже тебе будет трудновато убежать из Римской крепости, — сказал Иккинг, почесывая Беззубика между рожками; дракончик довольно мурлыкал. — Римские крепости специально строятся так, чтобы в них нельзя было проникнуть и из них невозможно было выбраться. Видела четыре частокола по периметру? А четыре наблюдательных воздушных шара? А часовых на башнях? Не говоря уже о решетке на окнах и о запертой двери. Вряд ли тебе удастся сбежать. Камикадза самоуверенно улыбнулась. — Нет таких замков, которые были бы не по зубам Специалисту по Побегам, — заявила она. — Бой-бабу взаперти не удержишь! Мы изворотливы, как ужи, еще не построили такую тюрьму… — Но если ты такая великая специалистка, почему же ты до сих пор здесь? — осведомился Рыбьеног. — Я предлагаю подождать, пока мой отец пришлет Военную Экспедицию, чтобы спасти нас, — сказал Иккинг. — Он же не послал Военную Экспедицию, чтобы спасти Беззубика, — напомнил ему Рыбьеног. — Да, но я его почти уговорил, — с жаром ответил Иккинг. — Мне почти удалось до него достучаться… К тому же я все-таки его СЫН, а не какой-то там дракон… Беззубик укусил его за ухо. — Он придет, обязательно придет, — твердил Иккинг. — Я лучше просто посижу здесь и подожду его. — С этими словами Иккинг уселся на табуретку возле зарешеченного окна, выходящего на море в сторону острова Олух. За окном шел дождь, тусклая непрекращающаяся морось, под которой за пару секунд промокаешь до нитки. — Слышите?! Он обязательно придет.. И все-таки у Иккинга было тревожно на душе. Последний табель сына ужасно разочаровал Стоика, Может, отец решит что из Сопляка выйдет Наследный Принц получше, чем из него, Иккинга? Ведь Сопляк всегда получает 10 баллов из 10… Может, отец даже рад, что он, Иккинг, исчез… Может, отец вообще не придет… 13. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ НА ОСТРОВЕ ОЛУХ Тем временем на острове Олух Стоик Обширный сидел за столом в своей командирской хижине, тяжело подперев голову руками, и вздыхал. — Вождь не ведает боли… — снова и снова повторял он про себя. — Вождь не ведает страха… Вождь должен быть выше любых слабостей, любых личных чувств… Но, как ни странно, от этих слов легче ему не становилось. — Будут у меня и другие сыновья… — говорил он себе. А ветер ревел над океаном, ворошил мокрые папоротники на холмах, распахивал двери и хлестал дождем, и сквозь его завывание Стоику слышалось: «Но такого, как Иккинг, не бу-у-у-удет». «Ну что я за Вождь? — сокрушенно спрашивал себя Стоик Обширный. — Вот Чернобород Оголтелый ни минуты не колебался бы! Чернобород Оголтелый давно бы понял, что во всём виноваты Бой-бабы. Он давно бы объявил Бой-бабам войну и гнал бы их поганой метлой до самой Валгаллы…» Тут взгляд Стоика Обширного упал на Римский шлем, и в душе его зародилось Черное Сомнение. Неужели Иккинг был все-таки прав? Неужели Римляне нашли дорогу к Внутренним Островам и пришли сюда, Викингам на погибель? В очередной раз вздохнув, Стоик взял со стола лист бумаги. На нём он несколько минут назад написал: План номир один: плыть к островам Бой-бап и фсех мачить. Стоик взял перо, обмакнул его в чернила и приписал ниже: План номир два: отправить ваенную икспидицию к Римской крепасти. Но на какой из этих планов решиться? Да, быть Вождем — весьма непростое дело. 14. ПОБЕГ КАМИКАДЗЫ Всю следующую неделю Иккинг просидел у зарешеченного окна, высмаггривая Военную Экспедицию Стоика Обширного. Беззубик сидел у Иккинга ни голове. Эта его привычка была хорошо знакома мальчику: именно там Беззубик устраивал себе насест, когда он, Иккинг, ходил к Обрывам наблюдать за драконами. Иккинг делал наброски и зарисовки, из которых постепенно сложилась утраченная ныне книга, а Беззубик восседал у него на макушке, закрыв один глаз и прищурив другой, и высматривал беспечных кроликов себе на обед. Они могли часами сидеть в умиротворенном молчании, без слов прекрасно понимая друт друга. Вот и теперь они точно так же сидели, глядя в окно, и ждали, ждали, ждали, когда же на горизонте покажутся корабли Стоика Обширного. А корабли всё не показывались и не показывались… Римляне держали узников в высокой Башне с толстенными стенами. Единственное преимущество в положении пленника — то, что ему не надо выходить на улицу. Потому что на улице беспрестанно шел дождь. Не та будничная, хорошо знакомая назойливая изморось, к которой юные Викинги давно привыкли у себя на родине; нет, за окном хлестал нескончаемый ливень, какой бывает только на островах Варварского Архипелага, самом мокром месте нашей славной зеленой планеты. Дождь шел целую неделю; казалось, небеса превратились в большое серое ведро, оно опрокинулось и теперь выливало всю скопившуюся в нём воду на несчастных обитателей Земли. Римляне были опытными путешественниками, но они не привыкли к такой погоде. Да и как к ней привыкнешь? Из окна своей Башни Иккинг с интересом наблюдал, как тренировочная площадка для солдат постепенно превращается в черное глинистое месиво. Подогреваемый бассейн Консула переполнился и залил конские манежи. Кухонные рабы трудились по колено в воде. Даже Башня, и та осела на несколько сантиметров — вода подмыла и размягчила ее фундамент. Единственная польза от дождя заключалась в том, что он приглушил крики запертых драконов. В дождь драконы, как известно, спят. Кожа у них водонепроницаемая, так что они просто складывают крылья над головой, будто зонтик, и сладко дремлют. А в башне было хоть и скучно, зато сухо. К тому же, юным викингам разрешили оставить мечи и щиты, чтобы они могли поупражняться перед выходом на арену в Сатурнову Субботу. Один из солдат каждый день приносил им поесть. Еды было вдоволь, хотя (на вкус Иккинга) она была несколько жирновата. Свинья, начиненная сурками, начиненными жаренными на углях лягушатами и устрицами в сметане, — это, пожалуй, было чересчур изысканное блюд. Если же приносили пирог с драконами или Простых Садовых в тесте, юные Викинги дружно отказывались есть. Что касается Беззубика, тот вообще почти ничего не брал в рот. Сколько Иккинг его ни уговаривал, дракончик воротил нос. — Римская еда — б-б-бяка, — хныкал он. — Ч-ч-ческока много. Р-р-рыбы хочу. Хочу м-м-макрели… Камикадза же носилась с планами побега. И все они были один безумнее другого. Сперва она уговорила Иккинга и Рыбьенога сплести из их жилетов длинную веревку, привязала к одному концу этой веревки рыбью голову, а другой прикрепила к решетке. Потом три ночи подряд она бросала рыбу из окна, надеясь, что ее поймает пролетающий мимо дракон. Наконец ее терпение было вознаграждено: рыбу поймал голодный Громмель. Он улетел с добычей, веревка натянулась и лопнула, заодно выворотив с корнем решетку на окне. Камикадза вылезла из окна, спустилась по обрывку веревки и повисла в двадцати метрах над землей. Так она и висела, сколько могла, потом все-таки разжала пальцы и приземлилась прямо на голову толстому Римскому солдату, под зонтиком игравшему в кости с парой приятелей. После этого их перевели в другую камеру, более надежно укрепленную, на первом этаже. Впрочем, Камикадза не собиралась сдаваться. Четыре дня напролет она, вооружившись Иккинговским шлемом, копала подземный ход. К несчастью, подкоп вышел на поверхность точнехонько посреди Консульской ванной. Когда из-под земли показалась перепачканная Камикадза, голый Толстый Консул пронзительно завизжал, зовя на помощь, и злополучных пленников перевели обратно в Башню, предварительно починив решетку. Но самым безумным был третий план. Камикадза подкараулила солдата, приносившего им еду, и шарахнула его по голове подносом. Она вознамерилась переодеться в Римский мундир, чтобы ее приняли за солдата. — Ничего у тебя не получится, — убеждал ее Иккинг. — Тебя поймают. Во-первых, ты девчонка. И росту в тебе всего четыре фута. Солдат ростом в четыре фута не бывает. Их не берут в армию. — Вечно ты выдумываешь всякие сложности, — поморщилась Камикадза, выглядывая из-под солдатского шлема — тот был так велик, что девчонка почти ничего из-под него не видела. — И взгляни правде в глаза, они не простят тебе того, что ты вырубила их товарища, — не унимался Иккинг, испуганно косясь на солдата в римском нижнем белье, мирно дремавшего на полу. — Это ты взгляни правде в глаза, — огрызнулась Камикадза, — Сидишь целыми днями и пялишься в окошко. Не приедет твой отец, НЕ ПРИЕДЕТ! Иккинг нахмурился. — Приедет, — с вызовом ответил он. Камикадзе пришлось четыре раза подвернуть рукава солдатской туники. Подол же волочился по полу, точно шлейф. В результате она стала похожа на миниатюрного вояку в свадебном платье. — Великая Камикадза вернется домой, а вы, жалкие Хулиганы, в Сатурнову Субботу встретитесь на арене с гладиаторами… С этими словами она сделала три шага и, запутавшись в тунике, шлепнулась на пол. Юные Викинги из последних сил удерживались от хохота. С величайшим достоинством Камикадза поднялась на ноги. — Бой-бабу взаперти не удержишь, — гордо заявила она, достала из кармана туники ключи и отперла тюремную дверь. Прощально прошелестев юбками, Камикадза удалилась восвояси. Иккинг выглянул в окно. С моря задувал ветер, а дождь хлестал с такой силой, что ему пришлось отодвинуться с обычного места. Но мальчик с прежним упорством смотрел, смотрел и смотрел сквозь решетку, выискивая среди морских просторов знакомые паруса, а их всё не было и не было. Только лил неугомонный дождь, падал в океан, барабанил по скалам, пропитывая вересковые кусты, вливался в карманы несчастных часовых, которые стояли по колено в грязи и мечтали о римском солнышке. Над океаном свирепствовал ветер, он разбивался о суровые черные скалы, с воем метался по тесным дворам Форта Жестокуса. Ледяной порыв проник сквозь решетку, окатил Иккинга вихрем холодных брызг, и в его протяжном посвисте юному Викингу послышалось: — …Он просто задерживается…  *** Той ночью Камикадза не вернулась. Иккинг и Рыбьеног с удивлением думали: неужели ей все-таки удалось сбежать? Однако солдат, принесший наутро еду, угрюмо сообщил, что ее поймали через две секунды после того, как она вышла из Башни, и на три дня посадили в одиночную камеру. — Так ей и надо, маленькой варварке, — проворчал солдат, потирая шишку на лбу. — Три дня! — радостью воскликнул Рыбьеног. — Хоть на три дня здесь воцарятся тишина и покой. — Камикадза — девчонка неплохая, — возразил приятелю Иккинг. — Гм-м, может, и неплохая, — протянул Рыбьеног без особой убежденности в голосе. — Только слишком уж самодовольная и ни на минуту не перестает болтать. Я буду рад провести хоть одну ночь в тишине. 15. НАШЕСТВИЕ АКУЛОГАДОВ Сатурнова Суббота неуклонно приближалась, и в морях вокрут Форта Жестокуса начало твориться нечто странное и пугающее. Дождь лил не переставая, и вот уже несколько дней подогретые ванны Толстого Консула переливались через край. Горячая вода потоками струилась со склонов горы и вливалась в океан. А теплое течение привлекло нежданных гостей — АКУЛОГАДОВ. Акулогады стекались к острову со всех концов великого океана. Ужасные чудовища, словно восставшие из кошмарных снов, но, к сожалению, совершенно реальные, они передвигались с быстротой молнии. В этом им помогали не только мощные акульи хвосты, но и толстые, как у аллигаторов, мускулистые лапы, которыми они с невероятной скоростью молотили по воде. И все они плыли к Римской крепости, причем плыли не по одному и не по двое, а десятками и сотнями тысяч, и солнце, вставшее накануне Сатурновой Субботы, озарило своими лучами густую шевелящуюся массу черных плавников с зазубренными краями. Чудовища, точно грифы, кружили вокруг Форта Жестокуса. Они как будто чего-то выжидали. Акулогады — существа древние, мозги у них сформировались неведомо в каком темном и страшном горниле. Они и сами не знали, чего ждут, просто ощущали запах теплой воды и чувствовали в ней привкус крови, готовой пролиться, беды, которая вот-вот обрушится, знали, что скоро их ждет сытный обед из чужих потрохов. И они ждали, ждали терпеливо, с трудом сдерживая алчность, ждали и ждали, нутром чуя, что вскорости некие ужасные события обеспечат им роскошный пир. 16. ДЬЯВОЛЬСКИ ХИТРОУМНЫЙ, НО РИСКОВАННЫЙ ПЛАН Накануне Сатурновой Субботы вернулась Камикадза. Она была не так бодра, как обычно: бродила по камере, повесив нос, и вздыхала. Даже Рыбьеног забеспокоился. Потом Камикадза подошла и села рядом с Иккингом у зарешеченного окошка. — Мне кажется, — сказала она, — на свете все-таки есть замок, способный удержать Бой-бабу. Ничего не понимаю! Я ведь СПЕЦИАЛИСТ ПО ПОБЕГАМ, и не построена еще тюрьма… — Римляне строят на совесть, — перебил ее Иккинг. — Хороший Римлянин — мертвый Римлянин, — заявила Камикадза. Иккинг вздохнул: — Ты не права. Я уверен, на свете есть очень много хороших римлян. Но, наверное, все они спокойно занимаются своими делами у себя в Риме. Кроме того, Элвин не Римлянин, он такой же Викинг, как и мы. — Знаешь, Иккинг, по-моему, твой отец и не собирается слать за нами Военную Экспедицию, — тихо молвила Камикадза. Иккинг понуро выглянул в окно. Так и есть! ОТЦА НИГДЕ НЕ БЫЛО ВИДНО. Может, он решил, что Иккинг недостоин подобных хлопот… — Ничего, — пробормотал Иккинг. — Придумаем что-нибудь… — Я уже придумала! — воскликнула Камикадза, с прежней лихостью выхватывая меч. — Будем тренироваться в фехтовании! Пусть мы умрем, но зато умрем КРАСИВО! — Нет, — решительно ответил Иккинг. — Но ведь ты неплохо дерешься на мечах — для мальчишки, разумеется, — протянула разочарованная Камикадза. — Я дерусь на мечах только тогда, когда в этом есть смысл, — возразил Иккинг. — Нет, мой план не таков. У меня есть один знакомый дракон по имени Зигзаггерастик, и он у меня в долгу… — Ну и страшное же у него имя — Зигзаггерастик, — поморщилась Камикадза. — Думаешь, он сумеет нам помочь? — Понятия не имею, — признался Иккинг. Нелепое занятие — громко звать того, кого нет в комнате. Иккинг понимал, что выглядит донельзя глупо, но тем не менее три раза воскликнул во весь голос: — ЗИГЗАГГЕРАСТИК! — И как же этот дракон сюда пролезет, если мы не можем выбраться наружу? — резонно поинтересовалась Камикадза. — Поживешь — увидишь, — ответил Иккинг. Битых три часа ничего не происходило. В глубине души Иккинг и не надеялся, что его план сработает, ему просто хотелось немножечко приободрить Камикадзу. Затем, однако, послышался тихий шелест крылышек, и сквозь решетку протиснулся крошечный черно-красный дракончик. — Это и есть ТОТ САМЫЙ дракон, который у тебя в долгу? — простонала Камикадза. — Ага, — гордо подтвердил Иккинг. — Это он и есть. Как здорово, что он прилетел на мой зов! Сам удивляюсь. — Но этот дракон даже мельче Беззубика, — удивился Рыбьеног. — Чем он сможет вам помочь? Что, вся Римская армия в ужасе бросится наутек при виде драконника величиной со шмеля? Каким образом эта козявка поможет нам одолеть целый легион Римских солдат? — А ты чего ждал? — обиделся Иккинг, — Моредраконуса Гигантикуса Максимуса? Эй, Беззубик… Беззубик, ты что делаешь?! Беззубик гонялся за Зигзаггерастиком, как кошка за мышкой. — Беззубик, стой!!! — завопил Иккинг. — Нельзя есть этого дракона, он наша единственная надежда на спасение! Но Беззубику уже целых две недели не доводилось поохотиться. Он носился за визжащим Зигзаггерастиком по всей комнате, наконец загнал его в угол на потолке и схватил беззубыми челюстями. После этого Беззубик завис под самым потолком. Одна щека у него раздулась, изо рта свисал и яростно дергался хвост Зигзаггерастика. — ПЛЮНЬ! ПЛЮНЬ СЕЙЧАС ЖЕ! — орал Иккинг, подпрыгивая и пытаясь схватить Беззубика за хвост. — Я серьезно, Беззубик, это не игра! От этого микродракона зависит наша жизнь! Но Беззубик лишь бросил на него озорной взгляд и упорхнул в другой конец комнаты. В погоню вступили остальные. Они скакали за Беззубиком, а тот порхал под потолком, вереща от восторга. Наконец Камикадза взобралась Рыбьеногу на плечи, а Иккинг вскарабкался на стул и, вооружившись метлой, погнал Беззубика на них. К несчастью, Иккинг промахнулся, и метла угодила в Камикадзу и Рыбьенога. Падая, они сшибли стул, на котором стоял Иккинг, и вся троица грудой повалилась на пол. Беззубик, сам не свой от восторга, кувыркался под исполком и так хохотал, что едва не выронил Зигзаггерастика. Давненько он так не веселился. — Ладно же, — сказал Иккинг вполголоса. — Попробуем другую тактику… — Хватит терять время на ерунду, — громко заявил он. — Не обращайте внимания на Беззубика, идите сюда. Я расскажу вам свой план… — Ага, понял, — хмыкнул Рыбьеног. Рыбьеног и Камикадза сгрудились вокруг Иккинга. Беззубик болтался под потолком и возмущенно фыркал. Никто не обращал на него внимания. Наконец любопытство пересилило: Беззубик спустился послушать, о чём идет речь. Тут-то его и схватила Камикадза. — АГА! — победоносно воскликнул Иккинг и сурово глянул на вырывающегося дракончика. — А теперь, Беззубик, плюй. Беззубик скосил глаза к носу и громко сглотнул… — АААААААААААААААА! — заорал Иккинг. Беззубик выплюнул Зигзаггерастика на пол. — П-п-просто пошутил, — ухмыльнулся он. Зигзаггерастик же РВАЛ И МЕТАЛ. Иккинг осторожно посадил его на стол, и минут пять тот не произносил ни слова, только стряхивал с крылышек капельки Беззубиковых слюней. — Прошу прощения за Беззубика, ваше высочество, — сказал Иккинг, решив подпустить немножечко лести. Голос Зигзаггерастика был холоден как лед. —  Беззубик презрительно расхохотался; — И что бы ты с-с-сделал, ка-ка-качок? 3-з-защекотал бы Б-б-беззубикa д-д-дo смерти? — Заткнись, Беззубик, — шикнул на него Иккинг. — Зигзаггерастик, спасибо, что прилетел. Разреши сказать, ты очень, ОЧЕНЬ красив… У тебя такие царственные лапы… Зигзаггерастик сменил гнев на милость и окинул одобрительным взглядом свои монаршьи коленки. — А крылышки-то! Никогда в жизни не видел таких красивых крылышек! Сейчас объясню, чего я хочу от вашего высочества… Иккинг изложил микродракону свой Хитроумный, но Рискованный План. С минуту микродракон молчал. —   — молвил он наконец. — Я же т-т-тебе говорил, — поддакнул Беззубик. — Планы Иккинга всегда уж-ж-жасно р-р-рискованные… — Но ведь ты еще жив, — напомнил ему Иккинг. —   — продолжил микродракон, — — Только представь себе, как разозлится Толстый Консул, — подначил его Иккинг. Микродракон подумал еще минуту, потом встряхнул черно-красными крылышками, и Иккингу померещилось подобие улыбки, расцветшей на его крохотной мордочке. —   — согласился Зигзаггерастик. —  — Кончиком крылышка он презрительно указал на Рыбьенога. С этими словами микродракон самодовольно повел хвостом и выпорхнул из окна. — Так он согласился на твой план или нет? — поинтересовалась Камикадза. Иккинг кивнул, изо всех сил стараясь, чтобы это получилось как можно увереннее. — Дело в том, — сказал он, — что я не знаю, станут ли они вообще проводить завтрашние Игры в такой ливень. Из окна я видел арену — там воды по колено, земля вся намокла. В такой слякоти нельзя устраивать гладиаторские бои. Если повезет, Римляне отменят свою затею… 17. САТУРНОВА СУББОТА И вот наступила Сатурнова Суббота. Впервые за всю неделю ветер стих, небо очистилось от туч и засияло ослепительной голубизной, дождя как не бывало. Короче говоря, самый подходящий день для праздника. Часов в десять утра стадион начали готовить к представлению. Подняли Римские стяги, над Консульской Трибуной раскинули навес, разложили подушки. Внутреннюю часть амфитеатра отгородили металлической сеткой, такую же сетку натянули сверху, чтобы драконы не разлетелись с арены и не напали на публику. Ближе к полудню трибуны начали заполняться зрителями, предвкушающими интересное зрелище. Большей частью это были солдаты, повара и плотники — по случаю государственного праздника им был предоставлен выходной. В амфитеатре они могли купить еды и вина, чтобы скоротать часы ожидания, так что к середине дня, когда началось представление, атмосфера стала весьма оживленной — зрители распевали песни и даже пускались в пляс на скамейках. Ровно в два часа из Консульского Павильона, разукрашенного Римскими флагами и Имперскими штандартами, показались трубачи. Они затрубили в фанфары, публика встала и почтительным молчанием приветствовала Толстого Консула и его свиту. Первым на трибуну взошел Толстый Консул собственной персоной. Два раба поддерживали его под руки, третий тащил свисающий живот. Через каждые пару шагов Толстый Консул останавливался перевести дыхание. Выглядел он неважно. С головы до ног Толстый Консул был покрыт безобразной сыпью и красными пятнами экземы. Усадив хозяина, рабы принялись чесать его специальными инструментами, похожими на большие вилки, что, казалось, приносило Консулу некоторое облегчение. Однако, судя по тому, как он непрестанно ерзал и корчился, несчастному всё же приходилось несладко. Между делом Консул немного подкрепился: скушал двойной раптобургер с томатно-сусликовым соусом и жареными микродраконами на гарнир. Рядом с Консулом в Павильоне восседал Элвин Вероломный. Когда фанфары протрубили во второй раз, двое рабов внесли Церемониальный Щит Легиона, украшенный золотым орлом, сжимающим в когтях рыбку. Элвин Вероломный поднялся и трижды ударил в Церемониальный Щит своим крюком. — Официально объявляю Субботние Сатурновы Игры открытыми! — провозгласил он. — Друзья! Сограждане! Римляне! Приходите к нам в Цирк и восхититесь величием Римской Империи! Наше сегодняшнее представление называется «Естественный отбор»! Публика зааплодировала. На арену выпустили триста белых голубей, раскрашенных во все цвета радуги. Голуби, оглушительно воркуя, запорхали по стадиону. В следующее мгновение раздвинулись зарешеченные ворота, и воркование голубей сменилось испуганными криками. Под восторженные вопли зрителей на арену выползли пятьдесят небольших драконов — Подветренников. Их склизкие тела извивались в пыли, сливово-синие глаза горели кровожадным пламенем. Подветренники были сравнительно невелики, зато прекрасно охотились стаей. К тому же они умели менять окраску, как хамелеоны. Например, в эту самую минуту каждый из них сливался по цвету с сероватой пылью арены. Несчастные голуби в смятении бились о металлическую сетку над амфитеатром, но вырваться не могли. Подветренники взмыли в воздух, будто стая кошек, собравшихся поохотиться на воробьев. Поднимаясь, они постепенно меняли окраску на бледно-голубую — под цвет неба. Наконец вожак Подветренников подал сигнал к атаке. В считанные секунды воздух наполнился кровью и разноцветными перьями. Ни одной птице не суждено было остаться в живых. В честь победы каждый Подветренник окрасился в цвет сожранного им голубя. Торжествующая разноцветная стая с громкими криками кувыркалась в воздухе, распевая хвастливые песенки и вознося благодарности за сытный обед. Но вот решетчатые ворота открылись вновь, и радостное пение Подветренников, вновь перекрасившихся в цвет неба, стихло. Настал их черед с отчаянными криками кидаться на металлическую сетку, чтобы обнаружить, что они взаперти. Ибо на арену выползли двадцать тяжеловооруженных Клыкастиков. В ярких лучах полуденного солнца блестели их острые как бритвы зубы; ужасные когти процарапывали в пыли глубокие борозды. Подветренники, мгновение назад бывшие охотниками, сами превратились в жертвы. При виде запаниковавших драконов публика разразилась жестоким хохотом. Иккинг, сидевший в Башне возле зарешеченного окошка, больше не мог вынести этого зрелища. Он знал, что Подветренникам не тягаться с Клыкастиками. С тяжелым вздохом он отвернулся. Беззубик бросил на Клыкастиков один-единственный взгляд и проворно спрятался к Иккингу за пазуху. Дверь тюремной камеры с грохотом распахнулась. Вошел Первый Похититель, а с ним — двадцать Римских солдат в тяжелом вооружении. — Настал пора ваш большой день в цирке, — просиял Первый Похититель. — На сцену вызываются… — проворчала Камикадза. — Давайте встретим верную смерть как ГЕРОИ. — Никакая наша смерть не верная, — возразил ей Иккинг. — Не забудь про мой План… — А что, в твоем Плане нас в последнюю секунду спасет дракон величиной с амёбу? — поинтересовался Рыбьеног. Солдаты вывели юных Викингов из Башни. Путь их лежал через вереницу внутренних дворов, потом — вниз по бесконечным, длинным-предлинным лестницам. Ступеньки были такие скользкие, что Иккинг упал и больно расцарапал лодыжку. Закончились лестницы в подземной камере, где на земле стояла самая настоящая Викинговская Ладья с гордым названием «Экспресс в Валгаллу» на боку. Неожиданно камера стала наполняться водой — в одном из концов подземелья открыли плотину. — Добро пожалуйте прыгать, — ухмыльнулся Первый Похититель. Камиклдза ошеломленно моргала. — Они что, отпускают нас на свободу? — спросила она у Иккинга. — Даже не надейся, — мрачно ответил Иккинг. — Смотри, Римляне приоткрыли ворота. Как я вчера и говорил, они сообразили, что земля непригодна для гладиаторов, и решили затопить стадион. Ишь что удумали… Нам с вами предстоит участвовать в Морском Бою Римлянам на потеху… — А к-к-как же К-к-клыкастики? — поинтересовался Беззубик из глубин Иккинговой пазухи. — Клыкастики утонут, — объяснил ему Иккинг. — Клыкастики не умеют плавать. Но с кем же мы будем сражаться? Неужели они усадят полный корабль Римских гладиаторов? Слыхал я о таких Побоищах… Первый Похититель расхохотался. — Поживете — увидите, — сказал он. Трое Викингов и Беззубик поспешно погрузились на борт. К тому времени подземный зал уже наполовину наполнился водой, и лодка, оторвавшись от земли, степенно покачивалась на волнах. Похититель весело помахал им на прощанье и перерезал веревку, пришвартовывавшую «Экспресс в Валгаллу» к стене. 18. «ЭКСПРЕСС В ВАЛГАЛЛУ» Сильное течение подхватило «Экспресс в Валгаллу». В конце туннеля виднелся проход, обычно перегороженный воротами. Однако сейчас ворота были открыты, и «Экспресс в Валгаллу», степенно покачиваясь, выплыл на центральную арену. Публика разразилась восторженными криками. — ДРУЗЬЯ! СОГРАЖДАНЕ! РИМЛЯНЕ! — надрывался Элвин Вероломный из Консульского Павильона. — ПРЕДСТАВЛЯЮ ВАМ «ЭКСПРЕСС В ВАЛГАЛЛУ». НА НЁМ ПРИБЫЛИ НАСЛЕДНЫЕ ПРИНЦЫ ДВУХ ВИКИНГОВСКИХ ПЛЕМЕН, А С НИМИ — ИХ ЖАЛКИЙ ЗАЩИТНИК, ДРАКОН ПО ИМЕНИ БЕЗЗУБИК. ОН ЕЩЕ РАСКАЕТСЯ, ЧТО НАКАКАЛ МНЕ В ШЛЕМ! Беззубик любил быть в центре внимания. Услыхав свое имя, он выбрался из-за Иккинговской пазухи, раскланялся и под оглушительные аплодисменты публики выполнил пару пируэтов в воздухе. Он не понимал, над чем смеются собравшиеся на трибунах Римляне, а смеялись они над ним, над Беззубиком, и над тем, как он мал. Дракончик раздул цыплячью грудку, выплюнул несколько язычков пламени и, очень довольный собой, гордо прокукарекал. — Хотел бы я знать, — хмуро пробормотал Иккинг, болтая рукой в воде, — почему вода такая теплая? Наверное, она течет из бассейна Толстого Консула… Камикадза картинным взмахом обнажила свой меч. — Смейтесь, смейтесь сколько хотите, трусливые Латиняне! — вскричала она, — Спускайтесь сюда, если хватит смелости, и тогда мы посмотрим, кто посмеется последним! Пожиратели драконов, хлипкие неженки, МЛАДЕНЦЫ… Толпа покатилась от хохота. — Нет, вы только посмотрите! — кричали Римляне, хлопая друг друга по спине и подбрасывая в воздух попкорн из драконьих лапок, — Викинговская девчонка! Викинги так слабы, что у них в наследных принцах ДЕВЧОНКИ! Ну и смехота… Камикадза не понимала по-латыни, но догадалась, о чём говорят зрители. Она побагровела как вареный рак и заорала во весь голос: — Я ВАС ВСЕХ ПОУБИВАЮ! ВСПОРЮ ВАМ ЖИВОТЫ И ВЫПОТРОШУ, КАК ЦЫПЛЯТ! А НУ, СПУСКАЙТЕСЬ, ЕСЛИ ПОСМЕЕТЕ, ПОСМОТРИТЕ, КАК ДЕРЕТСЯ ДЕВЧОНКА! Толпа захохотала еще громче. — Хватит, Элвин! — крикнул Иккинг. — Выводи своих гладиаторов, и мы себя покажем! — Да, Префект, заканчивайте, — зевнул Толстый Консул. — Интересно будет посмотреть, как наш маленький Берсерк впадает в ярость… и как сражается этот ваш знаменитый воин… — ИККИНГ КРОВОЖАДНЫЙ КАРАСИК III! — выкрикнул Элвин Вероломный, — ПРИГОТОВЬСЯ ВСТРЕТИТЬ СВОЮ СУДЬБУ! СОЛДАТЫ, ОТКРОЙТЕ ТУННЕЛЬ! Решетка, перекрывающая туннель слева от арены, медленно поползла вверх… 19. AAAAAAAAAAAAAAAAA! Ворота открылись. Но где же Римские корабли, битком набитые гладиаторами? — В чём дело? — взвизгнул Рыбьеног. — Где гладиаторы? Иккинг напряженно вглядывался во тьму туннеля. Там ничего не было видно. Только выкатились четыре длинные, темные волны — на первый взгляд не более грозные, чем полуденная рябь. Волны лениво влились на арену и медленно, неторопливо покатились вокруг «Экспресса в Валгаллу». «Странно», — подумал Иккинг, пристально вглядываясь в темные гребни. И тут над водой мелькнуло что-то узкое и острое… Черный плавник, зазубренный, словно нож для хлеба! — АКУЛОГАДЫ!!! — завопил Рыбьеног. — Так я и знал! Так я и думал! Я чувствовал, что мы рано или поздно столкнемся с этими чудищами… — ВИДИТЕ ЛИ, МЫ НЕ СМОГЛИ НАЙТИ ДЛЯ ВАС ПОДХОДЯЩИХ ГЛАДИАТОРОВ, — с безопасной недосягаемости своего балкона проорал Эдвин, — В ЭТИХ КРАЯХ, ИККИНГ, ТЫ ПРОСЛАВИЛСЯ КАК ДРЕССИРОВЩИК ДРАКОНОВ — ПОСМОТРИМ ЖЕ, КАК ТЫ УПРАВИШЬСЯ С ЭТИМИ КРАСАВЧИКАМИ… — Это тоже входит в твой План? с надеждой спросила Камикадза. — Не совсем, — признался Иккинг. — Я ожидал гладиаторов — в конце концов, это ведь гладиаторский бой… — Ты сумеешь их приручить? — поинтересовалась Камикадза. — За шестьдесят-то секунд? — вздохнул Иккинг. — Вряд ли. Кроме того, Акулогады не поддаются дрессировке. Серьезный вопрос: у кого-нибудь из нас есть порезы? — У тебя, — сказал Рыбьеног. — Помнишь, ты упал на лестнице? — Классно! — Иккинг с тоской оглядел кровоточащую ссадину на лодыжке. — Нам сегодня решительно везет Остается только одно. Не поддавайтесь панике, я сейчас позову… ЗИГЗАГГЕРАСТИК! Нет ответа. Темные волны превратились в четыре Агулогадовых плавника. Они кружили все ближе и ближе, брали лодку в кольца. — ЗИГЗАГГЕРАСТИК! — в один голос завопили юные Викинги. В воздухе мелькнули красно-черные крылышки, и откуда ни возьмись на голову Камикадзе приземлился крохотный микродракончик. —  — спросил Зигзаггерастик. — Что-то ты не торопишься! — упрекнул его Иккинг — Как идет наш план? —   — пожаловался Зигзаггерастик. — — Слушайте все! — скомандовал Иккинг. — Запихните меня вон в ту бочку и выбросьте за борт. — А как же твой План? — спросил Рыбьеног. — Это и есть мой План, — ответил Иккинг. — Понятно, — вздохнул Рыбьеног. — Когда ты говорил, что План рискованный, ты явно не кривил душой… — Но эта бочка не спасет тебя от Акулогадов! — запротестовала Камикадза. — Хватит спорить, делайте, что вам говорят! — заорал Иккинг. — Некогда болтать — эти Акулогады вот-вот заползут на борт! А так гоняться они будут за мной и моей порезанной ногой… Акулогады и впрямь кружили всё ближе и ближе. Рыбьеног мог бы (если бы захотел), протянув руку, коснуться черного плавника. Рыбьеног и Камикадза запихали Иккинга в бочку, туда же вместе с ним влетел и Зигзаггерастик. Потом юные Викинги заколебались. — Ты серьезно хочешь, чтобы мы выбросили тебя за борт? — уточнил Рыбьеног, в немом ужасе косясь на черные плавники. — Еще как серьезно, — донесся из бочки приглушенный голос Иккинга. — К Акулогадам? — уточнила Камикадза. — Да пошевеливайтесь же! — завопил Иккинг. Камикадза и Рыбьеног вкатили бочку на край борта и под крики изумленной публики столкнули ее в воду. — БРАВО! — вскричали зрители: Римляне умели ценить мужество, даже в варварах. — Жалко его, — прошептала Камикадза. — Он был неплохой парень — для мальчишки, конечно… Бочка весело покачивалась на воде. В тот же миг Акулогады оставили лодку в покое и переключились на бочку. Сначала они неторопливо покружились вокруг нее, словно принюхивались. Потом стали двигаться всё стремительнее, сужали круги, прицеливались… — Ох, ИК-К-КИНГ, — простонал Беззубик и прикрыл глаза крылышком. — Надеюсь, т-т-твой план удастся… Иккинг в бочке тоже на это надеялся. Он сидел по пояс в воде, ничего не видел и не слышал, кроме торопливых ударов собственного сердца. Бочка подпрыгивала на волнах, вздымаемых хвостами Акулогадов. Неожиданно вода в бочке завибрировала. «Это Акулогады перекликаются», — догадался Иккинг, и его пробила дрожь. Он уже раскаивался, что придумал такой глупый план. ТРАХ!! Бочка бешено заплясала. Иккинг растопырил руки и уперся в стенки, пытаясь сообразить, откуда надвигается угроза. «Это, наверное, Акулогад хвостом ударил», — решил он, захлебываясь от страха. ТРАX!!! Бочка опять завертелась, на этот раз еще сильнее. Иккинг внутри кувыркался и перекатывался. Камикадза и Рыбьеног в ужасе прижали ладони к губам. Они видели, как Акулогады играют с бочкой, словно исполинские кошки с мышкой. Беззубик пикировал на них, стараясь отвлечь, но они не обращали на дракончика ни малейшего внимания. Акулогады хвостами перекидывали бочку друг другу, но всерьез пока что не нападали. Неожиданно Акулогады изменили тактику: отпрянув, они выстроились в более широкий круг. Бочка перестала вертеться и теперь мирно покачивалась на волнах; слышался только плеск воды о деревянные стенки. Иккинг Кровожадный Карасик III хорошо знал драконов — он понимал, что они отступили лишь для того, чтобы нанести решающий удар. Иккинг боролся с отчаянным желанием выскочить из бочки и вплавь добраться до «Экспресса в Валгаллу». Он знал, что в этом случае его ждет неминуемая смерть. Но до чего же страшно было сидеть внутри бочки и не видеть, что творится вокруг, до чего же трудно было сохранять спокойствие, когда вокруг мечутся чудовища, проплывают под бочкой, всего в метре от него, Иккинга, и в любой момент могут наброситься неведомо с какой стороны… Х-Р-Р-РУСТЬ!!!! Днище бочки вдавилось под напором чудовищной силы. Доски хрустнули, но выдержали. Прямо перед носом у Иккинга хищно блеснули грозные черные зубы. — Зигзаггерастик! — заорал Иккинг. — Живей! Акулогады были уже совсем близко. Они плавали вокруг бочки, едва не наталкиваясь друг на друга. Один из них выплюнул струю огня, яркую, точно подводная торпеда, и бочка вспыхнула. — Вот и все, мой хитроумный друг, — сказал Элвин, глядя, как вертится на воде горящая бочка, а вокруг нее мечутся четыре грозные тени. — О победитель Моредраконуса Гигантикуса Максимуса и Ядовитого Зверского Удушителя! Интересно, как ты выпутаешься из ЭТОЙ переделки! Ну, теперь-то ты уж точно попался… ПЛЛЛЛЮЮЮХХХХХ!!! Все четыре Акулогада дружно выскочили из воды и расправили крылья. Зрелище было впечатляющее. Как известно, глаза этих двуглавых чудовищ расположены на стебельках, совсем как у рыбы-молота (кстати, за эти раздвоенные головы Акулогадов прозвали Собачками Тора). Задние ряды зубов могут выдвигаться вперед, хватать добычу и опять втягиваться, подобно языку ящерицы, охотящейся на мух. Глаза на стебельках бешено вращались, могучие хвосты яростно лупили по воде, Акулогады в жестокой ухмылке оскалили первые ряды зубов, а вторые ряды, точно живые, выскочили вперед, кровожадно лязгая. На миг Акулогады застыли в смертоносном кольце — растопыренные глаза изогнулись, взяли прицел, — потом с громким визгом дружно ринулись на бочку, и тут… ТРАХ! Бочка раскололась надвое, и, к величайшему изумлению Викингов, публики и самих Акулогадов… из нее ВЫПОРХНУЛ Иккинг. 20. ИККИНГ БОЖЕСТВЕННЫЙ Римляне очень любили зрелища. Именно ради зрелищ они тысячами стекались в свои цирки. Они стремились получить массу ярких впечатлений — кровь ручьями, кишки наружу, богатырские подвиги и прочая героическая дребедень. Сегодня они получили таких впечатлений на полную катушку. Еще бы, подобного зрелища еще никто и никогда не видел. ЛЕТАЮЩИЙ МАЛЬЧИК! Изумленная толпа вскочила на ноги. Рыбьеног едва не вывалился из лодки. Медленно и величаво, с распростертыми руками, Иккинг Кровожадный Карасик III, словно по волшебству, возносился сквозь пелену вновь зарядившего дождика. — Круто, — прошептала Камикадза. — Уж не знаю, как он это делает, но получается круто… А Иккинг неторопливо поднялся к решетчатому потолку амфитеатра, к металлической сетке, которую не смогли прогрызть даже острые зубы перепуганных Клыкастиков. И по единому мановению руки Иккнига сетка эта распалась надвое. Провожаемый благоговейными взглядами, Иккинг взмыл высоко в небо. Толстый Консул упал на колени. Даже у Элвина Вероломного отвисла челюсть. — МОЕ ИМЯ, — рокотал Иккинг Кровожадный Карасик III голосом, какого от него никто никогда не слышал, — МОЕ ИМЯ — ТОР ГРОМОВЕРЖЕЦ, Я ДРЕВНИЙ БОГ ВИКИНГОВСКИХ ПЛЕМЕН! Римляне разинули рты. — ТРЕПЕЩИТЕ ЖЕ ПЕРЕДО МНОЮ, — ревел тем временем Иккинг. — ИБО ВЫ, РИМЛЯНЕ, ВТОРГЛИСЬ НА СВЯЩЕННЫЕ ЗЕМЛИ ВИКИНГОВ И ТЕМ ПРОГНЕВАЛИ МЕНЯ… — Простите, простите великодушно… — залопотал Толстый Консул. — И ЗА ЭТО, — торжественно провозгласил Иккинг, — Я НАШЛЮ НА ВАС СТРАШНУЮ КАЗНЬ! Толстый Консул испуганно почесался. — Я БУДУ ТЕРЗАТЬ ВАС ВО ВЕКИ ВЕКОВ, ПОКА ВЫ НЕ ПОКЛЯНЕТЕСЬ УЙТИ ИЗ ЭТИХ ЗЕМЕЛЬ И НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ. — Обещаем, — пролепетал Консул. — Вот, — всхлипнул он. — В знак повиновения вручаю тебе, о Всемогущий, мой щит. Никогда, никогда больше Римляне не зайдут так далеко на север… — ПРИНИМАЮ ТВОЙ ЩИТ КАК СИМВОЛ ТВОЕЙ КЛЯТВЫ, — вскричал Иккинг. — И ЕЩЕ Я ТРЕБУЮ КНИГУ КОТОРУЮ ТВОЙ СЛУГА УКРАЛ У МЕНЯ. ДА, И ЕЩЕ ОДНО… — Всё, что угодно. — трясся Консул. — Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ТЫ ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ ОСТАВАЛСЯ СТРОГИМ ВЕГЕТАРИАНЦЕМ! Божественный Иккинг подлетел к Консульскому Балкону. Консул, не вставая с колен, протянул ему Церемониальный Щит Легиона, Элвин сунул дрожащую руку в карман и вытащил потрепанную книжицу. Две половинки «Как разговаривать по-драконьи» были аккуратно сшиты золотой Римской нитью. Тут Элвин замешкался. Сперва надо было вытряхнуть из книги ловушку которую он, Элвин, туда запрятал. Ибо Элвин Вероломный никогда ничего не пускал на самотек. Между страницами «Как разговаривать по-драконьи» он вложил очень опасную штуковинку — крошечного микродракона под названием Гадючка Отравная, — с тем, чтобы каждого, кто возьмется за книжицу, ждал неприятный сюрприз. Но нельзя же, в самом деле, подкладывать ловушки Богу! И вот Элвин Вероломный торопливо пытался вытряхнуть из книги ядовитого микродракона, как вдруг ею взгляд остановился на Иккинговой рубашке… — Погодите-ка… — начал Элвин. Но было уже поздно. Иккинг вырвал у него книгу (обратите внимание, всё еще с Гадючкой Отравной между страницами) и проворно взмыл в воздух. Там он победоносно воздел над головой Щит и произнес заключительную речь: — ПРИНИМАЮ ЭТОТ ЩИТ КАК СИМВОЛ ТВОЕЙ КЛЯТВЫ, О, КОНСУЛ! НО ЕСЛИ ТЫ НАРУШИШЬ СВОЕ СЛОВО, ПЕРЕДАЙ СВОЕМУ ЦЕЗАРЮ, ЧТО МОЙ ГНЕВ НАСТИГНЕТ ЕГО В САМОМ СЕРДЦЕ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ, И ВЕСЬ РИМ БУДЕТ УНИЧТОЖЕН ВЕЛИКИМ ПОТОПОМ… Иккинг указал мечом на плотину. В тот же миг в ней появилось несколько трещин. Плотина распалась надвое, и неимоверные тонны морской воды хлынули на стадион. 21. БОЙ-БАБУ ВЗАПЕРТИ НЕ УДЕРЖИШЬ Чары, которыми Иккинг Кровожадный Карасик III околдовал публику, внезапно распались. Словно люди погрузились в сон, а, проснувшись, осознали, что их вот-вот смоет в море. Кроме того, все как-то позабыли об Акулогадах, а делать этого не следовало, потому что металлическая сетка, защищавшая публику, распалась, и Акулогады снова оказались в воде. Еще мгновение — и они доберутся до деревянных скамеек. Вот один из Акулогадов выпрыгнул из воды и попытался взобраться на трибуны. Римляне возопили. На их счастье, чудовище поскользнулось на мокром дереве и рухнуло обратно в воду. Однако море подступало так быстро, что было ясно — долго людям не продержаться. Субботнее представление под названием «Естественный отбор» принимало интересный оборот. Публика, от всей души смеявшаяся над злоключениями незадачливых Клыкастиков, отнюдь не радовалась, обнаружив, что сама вот-вот станет добычей… Зрители бросились к выходу, расталкивая друг друга и громко требуя открыть двери. Впрочем, под напором волн двери распахнулись сами собой, и потоки воды хлынули вниз со склона холма. Тем временем Рыбьеног и Камикадза отчаянно сражались с рулем. Иккинг спустился с небес и аккуратно приземлился на палубу «Экспресса в Валгаллу». Откуда ни возьмись вынырнувший Беззубик уселся к нему на плечо. — У меня нет слов, — восхитилась Камикадза. — Как ты это сделал? Иккинг указал на свою рубашку. — Присмотрись-ка, — сказал он. Юные викинги вытянули шеи. Действительно, рубашка Иккинга изменила свой цвет. Приглядевшись внимательнее, Рыбьеног и Камикадза увидели, что это вовсе и не рубашка, а миллионы и миллионы крохотных крылатых существ, практически неразличимых невооруженным глазом. И все эти существа крепко цеплялись за Иккингову одежду. Вот почему Иккинг научился летать. Это было несметное воинство Зигзаггерастика. Маленький микродракон взлетел со своего командного поста на груди Иккинга и раскланялся. —   — радостно возвестил Зигзаггерастик. — — К тому же нам крупно повезло, — усмехнулся Иккинг. —   — печально заявил Зигзаггерастик. — — Спасибо, — сказал Иккинг. —  Зигзаггерастик отдал приказ, и сероватая стая микродраконов, похожая на грозовую тучу, взмыла в воздух и растворилась в небе. Улетая, они распевали песню, послушать которую было бы небесполезно для Римлян. Но те были слишком погружены в панику. Песня была вот какая: ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ИМПЕРАТОРАМ Берегитесь, Зловонные римляне в своих Империях, Берегитесь самых мелких тварей. Когда-нибудь мы доберемся до вас. Живите себе высоко в небесах, Стройте свои акведуки и колизеи. Вы не думаете о нас, А мы стрекочем в траве И видим вас. Склонитесь к земле, и вы услышите Топот бесчисленных ножек. Мы сожрем Стены, что тянутся через весь континент, И храм, построенных слезами тысяч рабов. И вся ваша роскошь и красота Обратятся в прах в наших челюстях. Так берегитесь же, Толстопузые цезари с каменным сердцем. Берегитесь. —   — пропел Зигзаггерастик. — И с этими словами исчез. — Зачем ты его отпустил?! — закричал Рыбьеног. — Прости, что напоминаю, но мы, типа, еще не освободились. И мы всё ещё на арене с Акулогадами! — Сейчас Акулогадов больше интересуют зрители, — сказал Иккинг. — Вот для чего я попросил подданных Зигзаггерастика перегрызть металлическую сетку и всю ночь подкапывать плотину. Это входило в мой План. Видишь — плотина прорвана, и мы можем просто взять и уплыть… Иккинг указал на распахнутые ворота зрительного зала. Вода вытекала из них бурливым потоком. — Блестяще, — воскликнула Камикадзе — Надо признать, блестяще… для мальчишки, конечно. Иккинг сел за руль и повернул лодку к воротам. «Экспресс в Валгаллу» неторопливо направился к выходу. — Ура! — завопил Рыбьеног. — Получилось! Почти получилось! «Экспресс в Валгаллу» наполовину прошел в ворота… …но тут Элвин Вероломный заметил, что пленники убегают, и приказал опустить решетку, перекрывающую туннель. Падающие прутья разломили «Экспресс в Валгаллу» надвое. Рыбьеног, Камикадза и Иккинг упали в воду с внутренней стороны решетки. Морская вода была обжигающе холодной. — ААААААААА! — завопил Рыбьеног, от ужаса едва не выпрыгивая из воды. Он до смерти боялся Акулогадов. — Залезаем на решетку, — скомандовал Иккинг. Юные Викинги подплыли к решетке и поспешно вскарабкались наверх. Иккинг тащил за собой пускающего пузыри Рыбьенога. Беззубик порхал у него за спиной. Взобравшись метра на два, они вцепились в прутья и повисли, словно четыре маленьких паучка, мокрые и перепуганные. Сквозь склизкие прутья решетки они видели дразнящий простор открытого моря, близкого, но, увы, недостижимого. Со всех сторон до них доносились отчаянные вопли Римлян и хлопанье драконьих крыльев — ибо микродраконы перегрызли заодно и замки на громадных клетках, и теперь освобожденные драконы, сметал всё у себя на пути, спасались бегством. Римляне бежали к кораблям и поднимали паруса. Им не терпелось поскорее уплыть обратно в Рим. Остров оказался во власти Акулогадов. Чудовища карабкались на крепостные стены и разрушали палатки солдат. Пара драконов уже добрались до бассейна Толстого Консула и теперь нежились в теплой водичке. — Что будем делать? — спросила Камикадза, стуча зубами. — Не знаю! — прокричал в ответ Иккинг. — Сдаюсь! — Свирепый порыв ветра едва не стряхнул его с решетки. Окоченевшие пальцы готовы были вот-вот разжаться, — Это не входило в мой План. Чего ты еще от меня хочешь? Дальше действуй сама. Ты же у нас Специалист по Побегам, верно? Ты Великая Камикадза, и не построена еще тюрьма… — Великая Камикадза вытащит нас отсюда, — пообещала Камикадза, — если ты признаешь, что девчонки гораздо лучше мальчишек и вы нам в подметки не годитесь… — Размечталась, солнышко, — ухмыльнулся Иккинг. — НУ И ЛАДНО! — крикнула Камикадза. — Великая КАМИКАДЗА всё равно вытащит нас отсюда… Бой-бабу взаперти не удержишь! Вы согласны следовать за мной? — Веди! — ответил Иккинг со смешком, немного нервным — Что ж нам тут, до вечера висеть? Камикадза вытянула шею. Высоко над головой, над входом в амфитеатр, к крыше был привязан один из Римских Наблюдательных Шаров. — Раз мы не можем отсюда УПЛЫТЬ, — воскликнула она, — мы отсюда УЛЕТИМ! — И показала на шар. — Ох, боже ж ты мой, — жалобно стонал Рыбьеног, карабкаясь вслед за друзьями. — Если бы Óдин хотел, чтобы мы летали, он бы дал нам крылья… Не смотри вниз, Рыбьеног, только не смотри вниз… Камикадза карабкалась ловко и первой добралась до воздушного шара. За ней, почти не отставая, влез Иккинг. Они забрались в корзину и обнаружили в ней весьма печального Громмеля. Тот сидел в клетке прямо под отверстием в оболочке воздушного шара. Время от времени дракон изрыгал язычки пламени, оно нагревало воздух, и воздушный шар начинал подниматься. Улететь в небо ему не давала крепкая веревка. — Здравствуй, Змеиный Брат, — приветствовал его запыхавшийся Иккинг и внимательно осмотрел корзину. — Ты тут один? Солдат нету? — Все солдаты ушли смотретъ представление, — грустно отозвался Громмель. — Наконец-то мне дали побыть в тишине и покое… — Прости, что помешал, — сказал Иккинг, — но этот воздушный шар нам очень нужен. Срочная военная необходимость… — Не стесняйтесь, — сказал печальный Громмель. — Охотно помогу вам. Никто еще не просил меня так вежливо — все только лупят… — Вот звери, — посочувствовал Иккинг. Он не любил, когда драконов держали взаперти и мучили. — Как только доберемся домой, мы тебя отпустим, но сейчас мы ужасно торопимся. — Нельзя сказать, что мне не нравится моя работа, — заверил его Громмель. — Тут, наверху, хорошо, спокойно. Когда вы хотите лететь? — Чем скорее, тем лучше, — ответил Иккинг. — Только подождем друга… Он выглянул из корзины и увидел макушку Рыбьенога. Тот медленно и мучительно карабкался но веревке. Под ним скакали разъяренные Акулогады, спасались бегством перепуганные Римляне. — РЫБЬЕНОГ! Поторапливайся! — А я что делаю? — возмущенно огрызнулся Рыбьеног. — Видами, что ли, любуюсь? Лезу, как могу! — П-п-пошевеливался бы он там, — шепнул Беззубик на ухо Иккингу. — Б-б-беззубик видит з-з-злого Элвина. Он идет с-с-сюда! И верно, по верхней кромке крепостной стены к ним бежал Элвин Вероломный собственной персоной. — Попробуй ЗАДЕРЖАТЬ его, Беззубик, — попросил Иккинг, — РЫБЬЕНООООГ! СКОРЕЕ, СКОРЕЕ! Чтобы задержать Элвина, Беззубик накинулся на его тогу. — Ах ты, мерзкая рептилия! Надо было убить тебя, когда была возможность! — ругался Элвин, пытаясь отогнать Беззубика золотым крюком. Рыбьеногу оставалось преодолеть последние два метра. Наконец Иккинг втащил приятеля в корзину, и Камикадза перерезала веревку. — ЛЕТИМ! СКОРЕЕ, СКОРЕЕ! — крикнула девчонка, и Громмель выпустил в воздушный шар ослепительный столб пламени. Шар оторвался от крепостной стены. Однако в последний момент в днище корзины вонзился золотой крюк. Громмель еще раз пыхнул огнем, и шар взмыл высоко в воздух. Зловещий крюк вместе с Элвином Вероломным взлетел вслед за ними. — П-п-простите, — сказал Беззубик, с размаху опускаясь на верхушку Иккингова шлема, — Б-б-больше не мог его уд-д-держивать. Рыбьеног выглянул из корзины и тотчас же, выпучив глаза, юркнул обратно. — Боже мой! Неужели это снова Элвин? — простонал он. — Кошмар! Нам от него никогда не отделаться! Иккинг набрался храбрости и тоже выглянул. Внизу стремительно исчезал из виду Форт Жестокус. А под днищем корзины, держась на своем крюке, висел Элвин Вероломный. Свободной рукой он делал угрожающие жесты. — Боюсь, у него хватит сил вскарабкаться к нам, — сказал Иккинг. — Ага, придумал! Давайте бегать по часовой стрелке. Беззубик, a ты возьмись вот за эту веревку и летай в ту же сторону. Надо, чтобы воздушный шар начал вращаться… И все дружно забегали по дну корзины, воздушный шар завертелся — сначала не торопясь, потом все быстрее и быстрее, точь-в-точь как «Решительный пингвин», когда на него нападала вертячка. Вращаясь, воздушный шар медленно, но неуклонно отвинчивал крюк от руки Элвина Вероломного. Тот почувствовал, что крюк ослабевает, но ничего не мог поделать. — Погоди же, я до тебя еще доберусь, Иккинг Кровожадный Карасик III! — выругался Элвин, когда крюк вывинтился почти до предела. — Я до тебя доберу-у-у-у-усь! — И он полетел в море, прямо в скопище поджидавших его Акулогадов. На память о нём остался лишь большой золотой крюк, покачивавшийся под днищем корзины. Освободившись от лишней тяжести, воздушный шар стремительно взмыл вверх, и крики Элвина Вероломного постепенно стихли далеко внизу. Там же остались хриплые вопли голодных драконов, равно как и прочая душераздирающая какофония Форта Жестокуса. Короче, наступила полная тишина. Иккинг, Рыбьеног и Камикадза без сил опустились на дно корзины. А воздушный шар медленно и неслышно летел домой. Тишину нарушали только размеренные вспыхи Громмеля, изрыгавшего огонь, да отчаянный стук ребячьих сердец. Юные викинги понемногу переводили дыхание и с улыбкой переглядывались, не веря себе: неужели им все-таки удалось спастись? — Уф, — вздохнула Камикадза, утирая пот с раскрасневшегося лица, — На волосок от смерти… А что я вам говорила? Бой-бабу взаперти не удержишь. Да и вы неплохо поработали… для мальчишек, конечно. Иккинг, пошатываясь, поднялся на ноги и выглянул из корзины. Теплый ветерок шевелил ему волосы. — Смотрите! — воскликнул Иккинг, указывая вниз. — Папина Военная Экспедиция! Он все-таки за мной поехал! — Не понимаю, чего ты так радуешься, — проворчал Рыбьеног — Твой отец малость припозднился. Отправься он на денек пораньше — и я бы избежал трех сотен сердечных приступов. — Какая разница? — широко улыбнулся Иккинг. — Главное — он все-таки поехал. Значит, он не считает, что из Сопляка выйдет Наследный Принц лучше, чем из меня! 22. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРОЕВ Стоя на палубе «Синего кита», Стоик Обширный ожидал визита предводительницы Бой-баб, Большегрудой Берты. После долгих и мучительных размышлений Стоик отказался от Плана Номер Один — мочить Бой-баб — и остановился на Плане Номер Два — послать Спасательную Военную Экспедицию. Однако Большегрудая Берта всячески мешала осуществлению Плана Номер Два. Она пустила по следам Хулиганской Спасательной Экспедиции весь Бой-бабский Флот, и тот гнался за Хулиганами аж от самого Олуха. Поэтому Стоик послал Курьерского Дракона с запиской (очень вежливой) к Большегрудой Берте с предложением о переговорах. И сейчас он расхаживал взад-вперед по палубе, пытаясь представить себе, как в этом случае поступил бы его сын Иккинг. — Надо сохранять спокойствие, — говорил он себе. — Иккинг был прав — вся эта Кровная Вражда гибельна для Викингов, и моя задача как Вождя — остановить ее… — Надеюсь, ты задашь этой Берте хорошую взбучку! — проревел Толстопуз Пивной Живот. — А если не задашь, придется мне взяться за дело самому… — Хорошая Бой-баба — мертвая Бой-баба, — ухмыльнулся Сопляк Мордоворот. Он был чрезвычайно доволен ходом событий. Иккинг наконец-то убрался с его пути, впереди их ждет хорошая драка с Бой-бабами, а он, Сопляк, наконец-то покажет, какой он классный боец… Стоик не обратил на них ни малейшего внимания и продолжил расхаживать по палубе. — Я должен объяснить Большегрудой Берте — СПОКОЙНО, — что, по-моему, наших Наследников похитили Римляне, и эту Военную Экспедицию я организовал для их спасения. Главное — всё время сохранять СПОКОЙСТВИЕ… В эту самую минуту на палубу, воинственно ощетинившись бородой, поднялась Большегрудая Берта. Кулаки у нее были как кувалды, а уши как цветная капуста. Однажды она одним ударом своею могучего бюста свалила с ног крупного лося, а в его таинственных глубинах нашли смерть от удушья множество более мелких животных. Она высокомерно откинула с дороги Толстопуза Пивного Живота и руки в боки встала перед Стойком Обширным. Стоик сглотнул подступивший к горлу комок. У него вспыхнули уши. «Спокойствие, Стоик! — сказал он себе. — Ох, ну до чего же это трудно…» Какое там трудно — невозможно. — Я ВСЕГДА ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ЖИРНЫЙ ВОР И ПОХИТИТЕЛЬ ПРИНЦЕСС, — проревела Болыпегрудая Берта, — НО НЕ ДУМАЛА, ЧТО ТЫ ПУСТИШЬСЯ БЕЖАТЬ, КАК ТРУСЛИВАЯ МЕДУЗА! — НИКУДА Я НЕ БЕЖАЛ! — заорал в ответ Стоик. Он чуть не лопнул от натуги — так нелегко ему было сохранять спокойствие «Спокойствие, Стоик, только спокойствие, — говорил он себе. — Не забывай, надо быть СПОКОЙНЫМ». — У меня есть веские причины считать, что наших Наследников похитили Римляне. Я послал эту Спасательную Военную Экспедицию… — К ЧЕРТЯМ СОБАЧЬИМ ТВОИ ВЕСКИЕ ПРИЧИНЫ! — зарокотала Большегрудая Берта, — ТЫ БЕЖАЛ ПОТОМУ, ЧТО ХУЛИГАНЫ — САМЫЕ ЖЕЛТОРОТЫЕ ЦЫПЛЯТА НА ВСЕХ ВНУТРЕННИХ ОСТРОВАХ! — ДА ХУЛИГАНЫ МОГУТ РАЗДЕЛАТЬСЯ С ВАМИ ОДНОЙ ЛЕВОЙ! ОДНИМ МИЗИНЧИКОМ! — взвился Стой к Обширный. Два Вождя стояли нос к носу и увлеченно вопили друг на друга. План Номер Два грозил перерасти в План Номер Один и наверняка перерос бы, если бы Вожди не услышали некий таинственный шум, заставивший их поднять глаза к небу. Там, к своему великому удивлению, они увидели, что прямо на них стремительно спускается Римский Наблюдательный Воздушный Шар. Бой-бабы и Хулиганы были так увлечены ссорой, что сперва даже не заметили его, Но теперь воздушный шар было трудно не заметить, потому что он наполовину сдулся и приближался к палубе «Синего Кита» со скоростью в сотню миль в час. *** Заметив внизу Хулиганскую Военную Экспедицию, Иккинг предложил приземляться прямо на палубу «Синего Кита». Он попросил печального Громмеля больше не изрыгать пламя, и воздушный шар начал снижаться. Затем Иккинг вручил Беззубику веревку и велел тянуть воздушный шар в нужном направлении. — Р-р-работать, опятъ р-р-работать, — недовольно проворчал Беэзубик. — Ну п-п-почему этим не может заняться кто-нибудь д-д-другой? — Потому что только у тебя, Беззубик, есть крылья, — терпеливо объяснил дракончику Иккинг. Камикадза же свесилась через край корзины, наслаждаясь ветром, раздувавшим ей волосы. — Да, надо признаться, и умные же они, эти Римляне! Такой здоровский придумали способ путешествовать… Интересно, а МЫ сможем построить такую штуковину? Эй, а это что — неужто мамина ладья? Вон там, рядом с Хулиганским кораблем! Иккинг тоже выглянул. — Верно, — с удивлением подтвердил он. — Может, взрослые наконец набрались разума и послали совместную Военную Экспедицию? Надо сказать, я удивлен. Для Викинговских племен это большой прогресс… Снижение и дальше шло бы в таком, хорошо управляемом режиме, если бы не сюрприз, коварно припрятанный Элвином между страницами «Как разговаривать по-драконьи». Сюрпризом этим, как вы помните, был крохотный желтый дракончик, величиной примерно с Зигзаггерастика, и назывался он Гадючкой Отравной. Так вот, эта самая Гадючка Отравная выползла из Иккингова кармана, неторопливо окинула взглядом корзину, где расслаблялись наши герои, и медленно поползла вверх по штанине ничего не подозревающего Рыбьенога. Рыбьеног заметил опасность лишь тогда, когда она отправилась гулять по его руке. Он громко завопил и замахал руками, оскорбленная Гадючка взмыла и воздух и громадным острым жалом на кончике хвоста пропорола в оболочке воздушного шара большущую дырку. Спуск после этого пошел значительно быстрее. Стоик Обширный и Большегрудая Берта отскочили в стороны, и корзина воздушного шара грохнулась между ними на палубу. Сам воздушный шар запутался в парусах «Синего Кита». Наступило неловкое молчание. А потом один за другим из опрокинутой корзины вылезли печальный Громмель, Беззубик, Камикадза, Рыбьеног и Иккинг. *** Когда Племена Хулиганов и Бой-баб осознали, что их Наследные Принцы вернулись целыми и невредимыми, они устроили большой праздник. Боевые марши, вышибаемые на Барабанах Войны, сменились победными песнями. Две длинные вереницы кораблей огласились ликующими воплями, воины на радостях пускали в воздух стрелы. (Делать этого, в принципе, не рекомендуется — можно ненароком выбить кому-нибудь глаз. Но Хулиганы и Бой-бабы не славятся здравым смыслом.) Стойк молча обнял сына. — Стоик, — заговорила Большегрудая Берта, усадив дочь на могучие плечи. — В качестве извинения хочу я принести тебе небольшой Дар. Большегрудая Берта хлопнула в ладоши, и ее Воины приволокли громадный щит. — Оладья Óдина! — воскликнул Рыбьеног, изумленно уставившись на подарок. — Но, Берта, ты понимаешь, что это такое? Это же единственный щит Черноборода Оголтелого! Это и вправду был знаменитый щит Черноборода Оголтелого, много лет назад захваченный Бой-бабами в битве. С тех пор он хранился в Племени как Трофей. В центре идеально круглого щита красовалось изображение черепа, коронованного венком из морских водорослей, а вокруг него кружились в бесконечной погоне драконы и океанские волны. Глаза Сопляка недобро блеснули. Сопляк был зол как черт, Иккинг ОПЯТЬ вернулся, живой и невредимый, он не утонул, его не сожрали Акулогады, и, похоже, даже драка, и та отменяется… Однако теперь Сопляк Мордоворот увидел прекрасный случай доказать, что Вождем достоин стать не Иккинг, а именно он. Сопляк подхватил щит Черноборода Оголтелого и победно воздел его над головой. Зрелище получилось впечатляющее. Сопляк стоял во всей своей красе и благородстве, в мускулах и татуировках, а последние лучи заходящего солнца озаряли старинный щит серебристыми бликами. Хулиганы в большинстве своем не отличались блестящим умом, и многие из них вообще не очень-то поняли, что происходит. Поэтому некоторые из них решили, что героем дня каким-то образом стал Сопляк. И правда, выглядел он великолепно. Хулиганы принялись скандировать: — СОП-ЛЯК! СОП-ЛЯК! СОП-ЛЯК! Бой-бабы подхватили их крик: — КА-МИ-КАД-ЗА! КА-МИ-КАД-ЗА! КА-МИ-КАД-ЗА! — Разрази их Тор! — простонал Рыбьеног. — Я этого больше не вынесу! Сопляк, ты-то тут при чем — тебя же вообще там не было?! Нас спас Иккинг! Это Иккинг придумал Дьявольски Хитроумный План! Наследный Принц Лохматых Хулиганов — не ты, а Иккинг! — Рыбьеног, ТОЛКНИ его, — посоветовала Камикадза с материнского плеча. Рыбьеног разбежался и изо всех сил пихнул Сопляка в живот. В обычных условиях Рыбьеногу ни за что не удалось бы сдвинуть Сопляка с места, но тяжелый щит, который Сопляк держал высоко над головой, лишил его равновесия. С громким всплеском Сопляк свалился за борт. На миг воцарилась тишина, полная ужаса. И тут Стоик Обширный откинул громадную лохматую голову и разразился громогласным хохотом: — ХА-ХА-ХА! Ликующие крики воинов сменились раскатами громкого смеха, ибо ничто не веселит людей больше, чем самая простая шутка — когда кто-нибудь падает в воду или вываливается в грязи. Племена хохотали до упаду, долго, громко и хрипло — так, как умеют хохотать только Викинги. Они хватались за бока, сгибались пополам и хлопали друг друга по волосатым спинам, а заходящее солнце Сатурновой Субботы озаряло их теплыми красными, розовыми и золотыми бликами. Наконец отец Сопляка, Толстопуз Пивной Живот, вытащил сына из воды. Тот всё еще сжимал в руках щит Черноборода Оголтелого. И даже Сопляку, чтобы не потерять достоинство, пришлось присоединиться к общему веселью, — Иккинг, — проговорил наконец Стоик, утирая слезы. — У меня тоже есть для тебя подарок… Стоик повел Иккинга к корме. Там, пришвартованная веревкой, покачивалась на волнах до боли знакомая неказистая лодочка с покосившейся мачтой и легким креном на левый борт. — «Решительный пингвин!» — воскликнул Иккинг. — Брехун нырял на дно Гавани и поднял ее для тебя, — просиял Стоик. — Ерунда, подлатал пару дыр, — скромно прогудел Брехун Крикливый, хлопая Иккинга по спине. — Все-таки мы сделаем из тебя настоящего Пирата. — Может, ты и твой Бесклубик, а также твои друзья Рыбьехвост и Ками… как ее там… возглавите наше триумфальное возвращение на Олух? — предложил Стоик Обширный. — В конце концов, не каждый день Племена Бой-баб и Лохматых Хулиганов празднуют возвращение Наследных Принцев. Сгущались сумерки, острова Варварского Архипелага постепенно перекрашивались из зеленых а серые, потом стали совсем черными, и Викинги зажгли факелы, развешанные вдоль бортов мирно покачивающихся ладей. В океане ожили Электрошокеры, они яркими звездочками плясали над водой, рассыпая веера искрящегося света. Море было гладким как стекло, взошедшая на востоке луна прочертила на нём мерцающую дорожку, которая вела прямехонько к виднеющемуся на горизонте далекому острову Олух. Иккинг, Беззубик, Рыбьеног и Камикадза сели в «Решительного пингвина», который, кажется, ничуть не пострадал от того, что провел некоторое время на дне океана. Если бы посторонний человек наблюдал эту ночную процессию, он непременно нашел бы ее очень и очень странной. Ибо кто такие Викинги, если не Хозяева Морей, Величайшие Пираты и Мореплаватели, которых знала история? А теперь корабли Хулиганов и Бой-баб выстроились в две длинные, усеянные факелами вереницы, и они плыли, лихо поворачивая то туда, то сюда, крутились на месте, обгоняли друг друга, и в ночи звенел веселый смех, извинения и ругательства. И все эти корабли шли вслед за одной-единственной лодчонкой под названием «Решительный пингвин», а она, покачиваясь и крутясь, прокладывала одной ей ведомый причудливый путь вдоль лунной дорожки. ЭПИЛОГ НАПИСАН ИККИНГОМ КРОВОЖАДНЫМ КАРАСИ КОМ III, ПОСЛЕДНИМ ИЗ ВЕЛИКИХ ГЕРОЕВ-ВИКИНГОВ Вот я и возвращаюсь к тому месту, откуда начал свое долгое повествование. Все эти события произошли много, много лет назад. Но, если хорошенько подумать, стоит мне окинуть взглядом письменный стол, за которым я пишу эти строки, и я увижу многие предметы, которые напомнят мне о тех далеких событиях. Крюк Элвина Вероломного висит у меня на стене, словно золотой вопросительный знак. У двери лежит щит, подаренный мне Толстым Консулом. Этот щит я всю жизнь брал с собой на битвы, чем немало веселил своих друзей, ибо он не круглый, каким надлежит быть Настоящему Викинговскому Щиту, а прямоугольный, на Римский манер. Впрочем, я и сам всегда был чем-то вроде квадратной затычки к круглой дыре. Даже ручка, которой я вывожу эти строки, сделана из пера Римского Золотого Орла. Я нашел его в своей камере в Форте Жестокусе. Я смотрю на эти вещи и погружаюсь в воспоминания. Ярче же всего мне вспоминается тот миг, когда воздушный шар вознесся над гамом и гвалтом Форта Жестокуса в бескрайнее голубое небо. Он был похож на маленький сгусток полного счастья, какое бывает только в мечтах. Вспоминаю также тихое спокойствие той минуты, чувство освобождения от всех забот и тревог. Мы плыли, чудесным образом подвешенные в ослепительной пустоте синего неба. Вспоминаю, как я, еще ребенок, выглянул через край корзины и увидел под собой весь мир. Он лежал, как карта в книжке с картинками. Тогда я впервые осознал, что земля, где я жил, боролся и мечтал, являет собой лишь кусочек архипелага немыслимой красоты, мозаики из сотен зеленых островков, разбросанных по сверкающей глади океана. И вдруг я с потрясающей ясностью понял, что мы, люди, — всего лишь булавочные головки в бескрайней океанской Вселенной. Самодовольные букашки! Нахальные амёбы! Но размер — это не главное; недаром я всегда говорил это Сопляку, Хоть мы и малы, но неизменно должны бороться за то, что считаем правильным. И не обязательно бороться на кулаках или с мечом в руке (хотя нам, Викингам, это всегда было непонятно). Я имею в виду силу нашего разума, наших мыслей, наших мечтаний… И пусть наша борьба кажется мелкой, тихой и незаметной, зато все вместе мы, подобно несметному воинству Зигзаггерастика, можем творить чудес и вырваться из тюрьмы, созданной нашими собственными руками. Может быть, общими усилиями мы сумеем сохранить наш прекрасный и яростный мир таким открытым ДЛЯ ВСЕХ, каким я увидел его в тот синий день моего детства. Когда-то моя рука крепко сжимала меч. Теперь эта рука стала бурой и сморщенной, точно копченая селедка. Подрагивая, она медленно выводит на листе бумаги эти слова. Раньше перо скользило гладко и непринужденно, теперь оно спотыкается и брызжет чернилами. Иногда я не помню даже того, что делал в прошлый вторник, не говоря уже о том, что происходило шестьдесят пять лет назад. Но, когда меня не станет, над миром по-прежнему будет веять ветер. Будут бушевать шторма, а в разных уголках океана будут ждать своего часа жадные силы могучей Империи — может, Римской, а может, какой-нибудь другой. И новые битвы будут ждать Героев Будущего. Ложка дёгтя Как вы думаете, Элвину Вероломному пришел конец? Наверняка. Ведь в последний раз его видели падающим с высоты птичьего полета в скопище голодных Акулогадов. И как вы думаете, наступил ли счастливый конец для наших воинов-викингов, больших и маленьких? Ведь они пережили столько приключений! Но, как и во многих книжках со счастливыми концами, в бочке меда нас подстерегает ложка дегтя. В нашей истории ее роль сыграл маленький желтый дракончик. Когда воздушный шар начал падать с небес, он, незаметно для всех, умудрился всадить в одного из наших Героев свой смертоносный хвост с маленькой капелькой яда. А как вы помните, укус Гадючки Отравной неизбежно смертелен. Кому же из наших Героев не повезло? Читайте следующий том Иккинговых мемуаров… ПРИЛОЖЕНИЯ КАК РАЗГОВАРИВАТЬ ПО-ДРАКОНЬИ Драконий словарь Пжалст — пожалуйста Спасип — спасибо Ням-ням — есть А-а — какать Попа, Зад, Корма — ягодицы Аутой — мне не нравится Рулез — мне нравится Тьфу — плеваться Нафунять, Поддать газу — пукнуть Хата — дом Куча — гнездо Охбеда, Сафсем худо — болеть Ням-ням в попу — укусить за ягодицу Ням-ням в пузо — укусить за живот Ням-ням в кокть — укусить за палец Мяука — кошка  Гав-гав — собака Пик-пик — мышка Попрыгунчик — микродракон Вонючка — селедка Мняка — вкусно Фу-бяка — невкусно Подзадник — стул Спячник — кровать Нямнямник — стол Согревалка — огонь Хны-Хны-дивчёнка — расплакаться Плакса-вакса-гуталин — устроить истерику Ха-ха-тунчик — смеяться Дружбан — друг Фу-гад — враг Взбеситься, Озвереть, Ошалеть — потерять терпение Чмок-чмок, Слюнявиться — целоваться Тискать пузо — обниматься Кровьпускать — царапаться Головакругом — любить Бескрылые, Наземники, Грязные безнебесники, Безмозглые — люди Огнедышать — поджигать Смятки — морщины Мозгадость — сопли Воньгадость — газы Купание Если дракон целый день провалялся в грязной луже, а потом хочет свернуться калачиком у вас на кровати, выхода нет — ПРИДЕТСЯ ЕГО КУПАТЬ. Желаю удачи. Дракон: Ни хачу мыть попу! Ни хачу мыть морду! Ни хачу мыть кокти! Ни буду буль-буль! Не хочу принимать ванну. В этом случае вам следует применить хитрость и тонкое знание психологии. Вы: Никаких ванн! Брысь! Низ-зя буль-буль! Ни в коем случае не принимай ванну. Дракон (хнычет): Хачу буль-буль. Вы: Ладно-ладно, только щас. Xopoшо, только на этот раз. Хто схлебал буль-буль? Кто выпил всю воду в ванне? За обедом Дракон: Фу-бяка. Это невкусно. Дракон: Ни люблю вонючка. Она бяка. Она кака. Она фу-гадость. Не люблю селедку. Она невкусная. Она гадкая. Она очень противная. Вы: Ладно-ладно, шо ты ням-ням? Xopошо, чего ты хочешь поесть? Дракон: Ням-ням мяука. Хочу съесть кошку. Вы (можете повысить голос): Низ-зя ням-ням подзадник! Низ-зя ням-ням спячник! Низ-зя ням-ням мяука! Не ешь стул, не ешь кровать и ни в коем случае не ешь кошку! Как разговаривать с большими драконами Дракон: Ооооссссюда ползет ням-ням-какой обалденный викингбургер! O, какой вкусный маленький викинг! Вы: Обалденный ням-ням брюхо бо-бо! На вид я вкусный, но на самом деле очень ядовитый! Если не поможет: Вы: Спорим ты не огнедышишь ту кучу мелюзги! Держу пари, ты не сможешь поджечь это гнездо микродраконов! Дракон: Хахадарасплюнуть! Смогу, и очень даже легко. ВИКИНГОВСКИЕ ДРАКОНЫ И ИХ ЯЙЦА АКУЛОГАДЫ Одни из самых страшных хищников океана. Человек не защищен от их атаки ни в воде, ни на суше, ибо Акулогады имеют толстые мускулистые лапы, похожие на крокодильи, и могут вскарабкаться на борт корабля, неся смерть. При плавании крылья складываются в специальные полости на теле. СТАТИСТИКА ЦВЕТ: черный, зеленый, серый. ВООРУЖЕНИЕ: зазубренные клыки, когти и т. п. — 9 РАДАР: абсолютный — 8 ЯД: Нет — 0 СПОСОБНОСТЬ К ОХОТЕ: невероятная как на суше, так и на море — 10 СКОРОСТЬ: удивительно проворны — 10 ФАКТОРЫ БОЯ И УСТРАШЕНИЯ: лучше не входите в воду — 10 ЭЛЕКТРОШОКЕР Эти микродраконы не агрессивны, и если до них дотронуться, наносят весьма сильные (хоть и не смертельные) электрические удары. Подобно своим родственникам — светлякам, могут использоваться как источник света. СТАТИСТИКА: ЦВЕТ: изумрудный РАЗМЕР: очень маленький ЯД: нет — 0 РАДАР: нет — 0 ВООРУЖЕНИЕ: электричество — 8 ЗАЩИТА: электричество — 8 СКОРОСТЬ: довольно проворен — 5 ФАКТОРЫ БОЯ И УСТРАШЕНИЯ: безвреден, если схватить за хвост (роговой хвост не проводит электричества) — 5 ГАДЮЧКА ОТРАВНАЯ Этот ярко-желтый микродракон имеет две ядовитые железы — на шее и на хвосте. Укус Гадючки Отравной неизбежно смертелен. Близкой родственник Гремучки Песчаной. СТАТИСТИКА ЦВЕТ: ярко-желтый ВООРУЖЕНИЕ: смертоносный яд — 15 ЯД: см. выше — 15 РАЗМЕР: крохотулечная ФАКТОРЫ БОЯ И УСТРАШЕНИЯ: старайтесь не наступать на это животное — 15 notes Примечания 1 Драконий язык — это язык драконов. Только Иккинг умел понимать это диковинное наречие. 2 Латынь — это язык, на котором говорили Древние Римляне. Почти никто из Викингов не понимал этого языка, но Иккинга втайне научил ему дедушка, Старый Сморчок. «Глядишъ, когда-нибудь и пригодится», — говаривал он и, как всегда, оказался прав. 3 Извините меня, о, храбрец. Не могли бы вы отдать мне ваши… (франц.) 4 Древненорвежский — это язык, на котором говорят Викинги. 5 Об этом рассказано в книге «Как стать пиратом». Настоятельно рекомендую вам ее прочитать. 6 Вы знаете, кто такие Берсерки? Берсерки — это Викинги, которые на поле боя совсем теряют голову. Люди хорошие, если они на твоей стороне. А если на стороне противника — тут уж ничего хорошего…